— Напомни мне, чтобы я попросил папу поставить на эту видеотеку код.
Эмили надулась и принялась облизывать испачканные в мороженом пальцы. Я взял со стола салфетку и протянул ей.
— Возьми. Облизывать пальцы — это некрасиво.
— Красиво, — ответила она, но салфетку взяла.
— И еще вежливые девочки благодарят за мороженое.
— Спасибо за мороженое, Эдуард! — без промедления отреагировала она. — И спасибо за книгу. Ты почитаешь мне еще?
— Нет. Тебе пора спать. На ночь я расскажу тебе хорошую сказку. Идет?
— Идет, — кивнула Эмили и, сложив салфетку пополам так, что испачканная часть осталась внутри, стала вытирать лицо.
Я не одобрял любви здешних детей к жутким городским легендам, но после долгих раздумий решил подарить найденную в квартире книгу Эмили. Кроме того, это был прекрасный повод чем-то ее занять. Она, как и все восьмилетние дети, задавала миллионы вопросов, и я пришел к выводу, что могу почитать ей вслух и тем самым этих вопросов избежать. Не то чтобы я не любил детей — я, конечно, любил их, но начиная с того возраста, когда они перестают быть любопытными и не пытаются запихивать пальцы в розетку. Когда Кристиан задерживался на работе или брал внеочередное дежурство (как сегодня, например) и оставлял меня с Эмили, я весь вечер был как на иголках и боялся отойти от нее хотя бы на шаг.
— А папа скоро вернется? — задала она очередной вопрос, возвращая салфетку на стол.
— Думаю, что скоро. Но ты к тому моменту уже будешь спать. Мы и так засиделись.
Эмили снова надулась.
— Если ты пойдешь спать поздно, то не выспишься, и будешь невнимательно слушать учителя, — привел я еще один аргумент.
— Скучная школа, — сообщила мне она и взяла книгу. — Они рассказывают то, что я давно знаю. Прочитай мне еще одну легенду! А потом придет папа, и я пойду спать.
— Да нет же, Эмили. Ты пойдешь спать сейчас.
Несмотря на мои слова, она открыла книгу и, перевернув несколько страниц, подвинула ее ко мне.
— Хочу легенду про Демона Реки, — сказала она.
— Никакого Демона Реки! — возмутился я. — Сейчас я разозлюсь, и тогда не будет вообще никаких легенд!
— А я расскажу папе, что ты покупал мне мороженое! — отпарировала Эмили.
Я покачал головой и взял книгу.
— Ладно. В следующий раз я не буду тебе ничего дарить, и мороженого тоже не куплю.
— А я приду к тебе домой и оттаскаю за хвост твоего кота!
— Хватит уже. Слушай. Но если тебе ночью приснится Демон Реки, я не виноват.
Кристиан вернулся в начале второго. Первым делом он заглянул в спальню Эмили, и, убедившись, что она спит, вернулся в гостиную. Я доедал остатки попкорна (пакет с кукурузными зернами был обнаружен в одном из шкафов во время приготовления ужина — я искал соль) и смотрел по телевизору фильм с Мэрил Стрип.
— Пахнет едой! — уведомил меня он, снимая с шеи шарф. — Неужели ты приготовил ужин?
— Да. Сейчас разогрею, все уже остыло.
— Я справлюсь сам, только приму душ. Но сначала посижу спокойно пару минут. Весь день на ногах, не понимаю, что сегодня случилось в городе, что нам решили подкинуть столько работы. И как только я собрался домой, приехали две «скорые»: авария в центре. Мы с коллегами уже шутим: не надо брать дежурства по вторникам, одной сменой не отделаешься.
Кристиан занял одно из кресел напротив журнального столика и достал сигареты. Я принял менее развязную позу и поднял с пола пустую миску из-под попкорна.
— Ты здорово выручил меня с Эмили, — продолжил он. — Надеюсь, она не слишком чудачила?
— Бывало и хуже. Я подарил ей книгу легенд и мифов, ты не против?
Кристиан покачал головой.
— Против, но она выпрашивала у меня обновленное издание уже с месяц. Так что ты, можно сказать, сделал ей желанный подарок. Ох уж эта их любовь к жутким историям.
Треверберг был слишком большим городом для того, чтобы здешние жители обращали внимание на вновь приезжих. Так произошло и с Кристианом: когда он позвонил отцу и сказал, что хочет посмотреть один из домов в старой половине, которым тот владел, это никого не удивило. К отцу часто обращались с такими просьбами: иногда он сдавал жилье, реже — продавал. Они с Кристианом встретились ранним утром в районе Отдаленных мостов и отправились к одному из свободных домов.
По дороге отец прочитал Кристиану короткую лекцию по истории города, показал ему особняк Основателя, который после его смерти превратили в музей, и рассказал пару городских легенд. После этого они осмотрели дом, и Кристиан остался доволен — он предложил отцу купить у него «это произведение искусства». Дом на самом деле можно было назвать произведением искусства: построенный в готическом стиле, он выглядел гостем из прошлого даже в «своей среде» — в старой части Треверберга было много мрачноватых домов.
— Странный малый, — сказал мне отец. — Он даже не стал торговаться — просто согласился на предложенную сумму. Хотя цену я завышать не стал.
Я только пожал плечами: мало ли людей с деньгами, которые хотят приобрести дом в старой части Треверберга и не торгуются? Похоже, отца огорчило не то, что Кристиан принял предложенную цену без возражений, а то, что он упустил возможность пообщаться с ним и узнать его получше. И я оказался прав — уже на следующей неделе отец пригласил своего покупателя к нам домой, на воскресный ужин.
Кристиан (отец называл его исключительно «доктор Дойл», хотя обычно обращался к гостям по имени) производил странное впечатление. Человеком с деньгами он не выглядел — одевался аккуратно и со вкусом, но просто и не дорого. Внешность у него тоже была странная: высокий (метр девяносто, если не больше — выше отца на целую голову), хорошо сложенный, с резкими чертами лица и смугловатым оттенком кожи, явно не европейским, густыми темными волосами и живыми каре-зелеными глазами. На вид — около тридцати, но, вполне может статься, что старше: на Востоке старость медленнее подкрадывается к людям.
Когда нас представили друг другу, Кристиан протянул мне руку и сказал:
— Очень приятно, Эдуард.
Говорил он с легким акцентом и являлся счастливым обладателем того самого тембра голоса, который так нравится большинству женщин — среднего регистра, бархатный, обволакивающий.
— Взаимно, доктор Дойл.
— Можно просто «Кристиан». Пусть такое обращение станет первым мостиком к нашей дружбе.
Рукопожатие у Кристиана было уверенным и деловым. Когда он отнял руку, я бросил короткий взгляд на его запястье — по случаю жаркой погоды он надел рубашку с коротким рукавом, и я мог разглядеть его руки — и обратил внимание на два продольных шрама, белые линии, которые бросались в глаза благодаря темному оттенку кожи. Через секунду я уже отвел глаза, но Кристиан заметил, что я смущен.
