«Спасибо, — помыслил Высший. — Попытайтесь хотя бы найти катер».
Катер нашли через два дня на побережье Канады. Он был пуст.
Ни о Косте, ни о его сообщниках почти год не было никаких известий. За это время Тима отстранили от руководства проектом. Он воспринял это как должное. Да, конечно, он совершил ошибку. Не должен был предоставлять такому опасному низшему, как Константин, столько свободы. Вообще не должен был выпускать его из института, так же, как остальных представителей этого подвида. Тима упрекали даже в том, что его мягкое отношение к Константину объяснялось их родственными связями. Конечно, эти упреки исходили от низших, завидовавших своему собрату, вырвавшемуся на свободу. Ни Иному, ни Высшему никогда бы не пришли в голову столь абсурдные обвинения. Я могу засвидетельствовать вместе с Сержем, что Тим никогда не помнил, что Костя приходится ему двоюродным племянником. Что он хороший музыкант — да, что редкий представитель нового подвида homo passionaris — да, но то, что родственник — никогда! Это просто не принималось во внимание.
В апреле следующего года Серж позвал Тима к себе.
Не говоря ни слова, он взял со стола лазерный диск и вставил его в проигрыватель. Комнату заполнил Костин голос. Песни были новыми, Тим никогда раньше их не слышал. И все о свободе. В некоторых содержались прямые призывы к бунту.
«Твой Костя — очень хороший актер, — заметил Серж. — И сам верит в то, что играет. Сначала он изображал вождя бунтовщиков, потом послушного homo naturalis, кающегося грешника, разочаровавшегося в людях, дальше — знаменитого музыканта, не интересующегося ничем, кроме своего творчества. И ты ему все время верил. Он тебе что угодно сыграет. Любую роль, которая покажется ему подходящей на данный момент. Теперь у него новое амплуа».
Тим посмотрел футляр от диска. «Homo liberalis» — человек свободный. Имени автора и исполнителя указано не было. Вообще никаких выходных данных. Пиратская копия. Пел Костя по-английски. И это был не первый его диск на этом языке. Английский — основной язык острова Сейби.
«Знаешь, как он ко мне попал?» — помыслил Серж.
«Как?»
«Отобрал у своего слуги. Между прочим, есть еще и русская версия».
«Ну, теперь мы его найдем».
«Надеюсь. Полиция уже выясняет, где их производили».
Усилия полиции не понадобились. Через десять дней пришло сообщение от одного из Иных из центральной части Канады. Один из его дери, местный музыкант Луис Стоун, почему-то начал волноваться. Светился, как беглец. И ваби пригласил его на сканирование на несколько месяцев раньше срока. Выяснилось, что он помогал записывать диски Константину Поплавскому и предоставил ему свою студию. Пока Костя жил у Стоуна, он прикрывал своего помощника, и они не были видны. Но Поплавский записал два диска, уехал в неизвестном направлении, и Иной сразу вычислил Луиса. Выкачав из него всю информацию, Иной остановил ему сердце.
«И правильно сделал, — заметил Серж. — Низший, ослушавшийся Иного или Высшего, теряет право на жизнь. И твоему Косте нужно было остановить сердце девять лет назад».
Тим ничего не ответил.
Отчет канадского ваби о сканировании Луиса Стоуна был очень подробным и весьма помог поискам. Уже на следующий день по всей Канаде висели портреты Кости и его сообщников, а Иные проводили тотальное сканирование сознания всех местных homo naturalis, особенно в районе города, где выпускали диски. Информацию собирали по крупицам, анализировали и обобщали. Приют беглецов обнаружили через две недели. Это оказалась совершенно новая деревня из пяти срубов, явно построенная за последний год и расположенная глубоко в лесу, к северу от Великих озер.
Но, когда Высшие вошли в нее, там уже никого не было. На столе в одной из изб Тим нашел придавленную булыжником записку:
«Тим, умоляю, оставь нас в покое! Мы никому не причиним зла. Мы только хотим быть свободными!
Константин».
«И после «Homo liberalis» он еще смеет о чем-то просить?» — помыслил Серж.
Тим молчал.
Маленький отряд был обнаружен в лесу еще спустя сутки. Выследили с вертолетов. Обстреляли. Но без особого успеха. Здесь у повстанцев были выстроены укрепления с окопами и подземными укрытиями, и взять их оказалось не такой уж простой задачей. Что ж, это только несколько отсрочивало результат. Позади у них лежало обширное болото. Отступать некуда. Однако болото на всякий случай оцепили. Бунтовщики могли знать тайную тропу.
Серж обратился к Косте по радио и предложил сдаться.
— Константин, в данной ситуации это наиболее разумный выход. Я обещаю сохранить жизнь твоим людям.
Ответа не последовало.
Осада продлилась недолго. Все-таки у Кости было очень мало сторонников. Утром укрепления взяли. Но повстанцы уже покинули их — ушли по болотной тропе. Оставалось только ждать. С болота им некуда было деться. Но двое суток оттуда никто не выходил, и Высшие уже решили, что они погибли, когда на связь с Сержем по рации вышел Костя.
— Твое предложение насчет жизней моих людей еще в силе?
— Да.
— У меня еще одна просьба. В отряде много раненых. Обещай, что ты вылечишь всех. Всех, понимаешь, как бы ни была безнадежна рана. Тогда я сдамся.
— Костя, не смей торговаться! Мы сейчас тебя вычислим по пеленгу.
— Только меня там уже не будет.
Связь прервалась.
Как выяснилось, Костя говорил не с болота. Каким-то чудом ему удалось просочиться через кордон. Место, с которого он вышел на связь, оказалось заурядной поляной, и там, конечно, уже никого не было.
Через несколько часов Костя снова с ними связался.
— Ну, что, Серж? Вы так до скончания века и будете за мною бегать? Принимаете мои условия?
— Хорошо, выходи.
— Ты вылечишь раненых?
— Да.
— И никто не будет убит?
— И никто из твоих людей не будет убит. Всем им будет сохранена жизнь. Я держу слово, ты это прекрасно знаешь.
— Ждите.
— Серж, ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил Тим. — Ты же сам сказал, что они потеряли право на жизнь.
— Без Кости они не опасны. А право да, потеряли. То, что я сейчас делаю — это милость.
Прошло менее часа. Костю заметили, только когда он уже подходил к лагерю, спокойно, не спеша. У него не было оружия. Он подошел к Сержу и встал напротив него. Увидел рядом с ним Тима, небрежно бросил:
— Здравствуй, Тим.
— Наручники! — скомандовал Серж.
На запястьях у Кости сомкнулись и щелкнули браслеты. Низший равнодушно посмотрел на них.
— Серж, ты помнишь про три дня? — спросил он.
— Помню, сегодня девятнадцатое мая. Где остальные?
