- А кто это?
- Э-э... Фил Подни?
- Ну да.
- А чёрт его знает, ха-ха.
- Ха-ха-ха! Балдёжно!»
Идиоты!
Плюнув, Маклахен выключил этот проклятый говорильник, в приступе ярости ударил по нему кулаком.
Идиоты! Идиоты! Животные... Жизнь просрали, проболтали, проиграли, про... И всё им ля-ля-тополя, засранцам!..
Сзади послышались осторожные негромкие шаги.
Пирс Маклахен обернулся.
- Чтоб тебя! - недовольно изрёк он. - Чего надо?
Джайя стояла в нескольких шагах от него, смотрела внимательно и жалостливо.
- Да ничего, мой хороший, - отозвалась она. - Думала, здесь есть кто.
- Никого, - бросил он. - Проваливай.
- Вижу, что никого.
- Проваливай, тебе сказано!
- Зачем боишься меня, скажи? - вдруг спросила она и даже, кажется, движение сделала — подойти ближе. Да не решилась.
- Чего-о? - протянул он.
- Вижу. Всё вижу, - забормотала чёртова баба. - Проклятье на тебе. Цыганка прокляла тебя. Хочешь, отведу? Цыганка прокляла, цыганка и отведёт проклятье.
- Иди к дьяволу! - рявкнул Маклахен.
- Как звали её, скажи?
Откуда это отребье узнала? - задумался Маклахен. - Точно, есть в них что-то, в этих тварях подзаборных. А может, и не сама она рассмотрела. Они же все друг друга знают. Шепнула одна другой, что, дескать, есть такой Пирс Маклахен, на острове... Чёрт их знает...
- Я у неё имя не спрашивал, - буркнул он.
- На чём прокляла тебя она? - не отставала цыганка.
- Чего?
- Что сделал ей? На чём проклятье было?
- Мальца её задавил.
- Что сказала она?
Что сказала?.. Что, он ещё должен вспоминать всю ту погань, что несла эта черномазая, сидя над своим дохлым последышем? Вспоминать, тебе, дряни, в удовольствие, себе в унижение?.. Сейчас, ага... Что сказала...
- Иди к дьяволу! - рявкнул он. - Всё отродье ваше гнусное, вшивое, идите к дьяволу! Ненавижу вас!
- Это ты врёшь, - усмехнулась цыганка. - Такого она сказать не могла. - И, сделав шаг к Маклахену, неуверенно остановившись: - Плохо тебе, мой хороший. Помогу тебе. Скажи только, она какие...
Маклахен подшагнул ей навстречу, замахнулся пятернёй:
- Убью, если не заткнёшься! Не испытывай судьбу, старуха!
- Моя судьба не на тебе кончается, - покачала головой цыганка. - А твоя...
- Сгинь! - взревел он.
- А твоя, - не унималась цыганка, - кончается на...
Он подскочил к ней, толкнул в сухую грудь. Джайя, охнув, упала. Он, оскалясь, пнул её, куда попало, плюнул на лежащую женщину и стремительно прошагал на крыльцо. Несколько раз глубоко вдохнул густой, насыщенный запахом моря, воздух. Вернулся.
Джайя сидела на полу, причитая на своей тарабарщине:
- Ай мэ, ай мэ! Морхо... Пхэнэс, морхо... Сэр гъялы стыём!..
Увидев вернувшегося Маклахена, замолчала, стала, кряхтя, подниматься.
В комнату заглянула, приоткрыв дверь, Гленда. Увидела силящуюся подняться цыганку, охнула, бросилась к ней на помощь.
- Джайя! Джайечка, милая, ты что тут? Что случилось? Тебе плохо, да?
Увидела Пирса Маклахена, осеклась. Стала молча тянуть цыганку за руку, поддерживая за талию.
- Ничто, дочка, всё хорошо, - простонала та, поднимаясь. - Всё хорошо.
12. День седьмой. Беатрис
Женщины — существа глупые и вздорные, а ум им заменяют хитрость и мужчины. С этим распространённым мужским заблуждением Беатрис никогда не спорила, потому что где-то в глубине души соглашалась.
Она никогда не сомневалась, что является вполне себе типичной представительницей женского племени, поэтому никогда не отказывала себе ни в доле глупости, ни в капле вздорности, и ни за что не стала бы утверждать, что знает себя от и до, до самых глубин своей несомненно глубокой души. Даже перед самой собой не решилась бы она на такое безответственное утверждение.
С одной стороны, подобная самооценка была, конечно, несколько обидной для самой себя, а с другой — она компенсировалось тем, что Беатрис могла называть себя реалисткой, женщиной разумной и трезвой в оценке действительности и собственных способностей.
В иные минуты, глядя на Ллойда, она не могла не восторгаться одухотворённостью его образа, не восхищаться остротой мысли, которую тот, словно невзначай и не напрягаясь, изрекал. В другой раз, когда в глазах его мелькало что-то... какая-то лёгкая и почти неуловимая пелена безумия, Беатрис оставалось только недоумевать от самой себя, которую угораздило влюбиться в этого сумасшедшего.
Разумеется, она то и дело сравнивала Ллойда с Гарри... Ох, не спрашивайте Беатрис о результатах такого сравнения, не надо. Не расстраивайте её...
Да нет, что вы такое подумали! Это Гарри, разумеется, не выдерживает никакого сравнения с красавцем Ллойдом! И расстраивается Беатрис только от мысли о потраченном на глупца Гарри времени и от холодной расчётливости судьбы, которая не свела её с милым раньше. И тот уголок, в котором некогда стоял на почётном возвышении бюст любителя тупых анекдотов, тщательно протёрт мыльным раствором, паутина снята, а паркет начищен до блеска. Вход только в мягких тапочках и по особому приглашению! К сожалению, пригласить некого. Гленда, конечно, очень милая, простодушная и добрая девушка, но она всё же слишком юна и вряд ли когда-нибудь станет для Беатрис подругой, для которой будет держаться наготове вторая пара тапочек, чтобы подруга могла обуть их, проскользнуть по паркету, благоговейно коснуться бюста, выдохнуть: «Красавчик! Как тебе повезло! А у вас правда всё серьёзно? А он уже сказал тебе это? А ты что?»
- О чём ты задумалась? - перебил Ллойд её мысли. Взял её руку, притянул к лицу, любуясь тонкими пальцами. Благоговейно поцеловал.
Они сидели в её комнате-чулане, на лежаке, с которого благоразумно убрана и спрятана на самую верхнюю полку постель. Стоящий на столе фарфоровый слоник благодушно наблюдал за ними своими маленькими глазками.
- Ни о чём, - обманула Беатрис. - Просто век бы так сидела, рядом с тобой, ни о чём не думая.
- А я бы с тобой — два века, - отозвался он.
- Увы, люди столько не живут, - вздохнула она.
- А мы бы сложили два наших века в один.
Беатрис улыбнулась, погладила его по щеке.
- Ми-илый, - прошептала нежно. - Печально, но... если даже сложить два наших века вместе, получится совсем немного — несколько месяцев в лучшем случае.
- Что ты такое говоришь? - потряс он головой. - Что за глупости!
- Война, мой хороший. Ты забыл? Через девять дней — июль. Китайцы начнут бомбить Великобританию.
- Не думаю, что начнут, - возразил Ллойд.
- Они обещали, - пожала плечами Беатрис. - Пока что они исполняют все свои обещания.
- Надо будет спросить у Деллахи.
- Ой, не говори мне о нём! - поморщилась Беатрис. - Я боюсь этого человека. Знаю, что он не сделает мне никакого зла, но боюсь. И ничего не могу с собой поделать.
