душу.
— Я видел послушника Александра, — промямлил инок. — И открыл ему входные ворота.
— Он вышел с ракой? — въедливо выспрашивал Феофил.
Сергий посмотрел на братию, как бы ища поддержки:
— Братец Александр нёс с собой большой мешок, где что-то лежало.
— Значит, ты явился сообщником нерадивого послушника!?
— Что вы, игумен Феофил!? — вскричал монах, глядя прямо в начальственные зрачки. Он прижал руку к груди. — Клянусь, что я…
— Иисус учит — никогда не клянись! — яростно перебил Феофил. — Говори либо «да», либо «нет», но не смей клясться!
— Простите, игумен Феофил! — плаксиво попросил Сергий, — я больше не буду клясться.
Иноки, ведающие, что речь идёт о библейских стихах, — заусмехались с понимающим видом.
— Как ты мог выпустить Александра!? — негодовал настоятель. — Тебе же известно, что из обители никого, и меня тоже, нельзя выпускать без тщательного личного досмотра! Если б святой Алексий не ввёл это правило, то монастырь давно бы унесли в карманах!
Монахи дружно и согласно покивали.
— Истинно!
Благими делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными. Но знал бы прикуп, не стал бы монахом.
— Александр сказал, что в мешке баночка… — произнёс бедный Сергий, вращая наивными очами.
— К-ка-акая баночка? — прокудахтал начальник.
— Под компот, он обещал принести компот!
Иноки дружно и громко заржали. Аж своды храма затряслись.
— Сергий, тебя провели, как последнего лоха! — в гневе заорал настоятель. Тут же поднял глаза вверх, осенил себя крестным знамением:
— Господи, прости!
Смех умер сам собой, также внезапно, как и родился. Игумен пожевал задумчивые губы и внушительно заговорил:
— Брат Сергий, ты провинился пред Богом и пред нами! Я не осуждаю, я не могу судить. И я не вызову полицию, чтобы она искала виновных, ибо земной суд неправеден… Когда ты уйдёшь в мир иной, то пусть Господь сам разбирается с твоей душой!
Я не злопамятный, я просто злой и имею хорошую память. Знаем, проходили. Монахи молча плевали в потолок. Игумен вздел назидательные ручки, обращаясь ко всем сразу:
— Тем не менее, порок должен быть наказан! — Феофил сурово кашлянул. — Я изгоняю брата Сергия из монастыря навеки! А завтра наш архиепископ оповестит все другие обители, и нерадивый Сергий будет вынужден остаток земных лет провести в миру!
— Вы вносите меня в «чёрный список»!? — задрожал инок. — Но вы не можете так поступить с потомком Иисуса!
— Чтооо!? — начальственная челюсть отвисла.
Братия напряглась, чутко водя носами. Как бы не пропустить смену власти! Мало ли…
— Неужто вы не видите! — Сергий (как само собой разумеющееся) показал на стену с изображением Спасителя. — У нас с Иисусом фамильные черты лица!
Монахи синхронно стали двигать головами, проводя сравнительный анализ стены и толстого инока. Игумен смешался, посмотрел на фреску и кратко рявкнул:
— Пошёл вон, богохульник!
Испытание славой — это ерунда по сравнению с испытанием безвестностью. Сергий с опущенной головой поплыл к выходу. Монахи расступились перед ним.
— Помолимся, братия! — тожествующе возгласил Феофил.
Сидоркин обежал красную пятиэтажку кругом, и осторожно выглянул из-за другого угла дома. Синий «Москвич», странно спотыкаясь, выезжал со двора. Карманник дождался, пока тачка скроется из виду, и подпрыгнул к подъезду. Навстречу выходил мальчишка лет десяти, с велосипедом.
— Пшёл на хрен, сопляк! — Карманник оттолкнул юнца и юркнул в подъезд.
— Ты совсем!? — крикнул пацан, пошатнувшись и еле удержав велосипед.
Ворик не услышал реплики, он летел по лестнице вверх, перескакивая ступеньки.
— Так… Кажись, тут, — Саня чуть помедлил и рванул на себя светло-коричневую дверь. Третий этаж, справа от лестницы.
Дверь легко поддалась, и ворик впрыгнул в гостиную. На полу валялась застреленная девушка, тело располагалось прямо на кроваво-грязных мундирах полиции.
— Танюха! — карманник упал на колени перед обнажённой любовницей, с громким треском сорвал с ротика скотч. На холодных губках застыли свернувшиеся красные капельки. Саня осторожно потрогал то, что пули демона оставили от горячих сисек, и горько взвыл:
— Черти, мля, Танька-то при чём!? Ты точно убита!? — вор прижал ухо к сердцу, и ему показалось, что оно бьётся. А может, и не показалось… без неотложки не разобраться!.. Воришка лихорадочно принялся доставать из кармана телефон. И в какой-то момент понял, что телефона в кармане нет.
— Та-та-та-та-та-та… — запиликал рингтон. Где-то совсем рядом, прямо на паркете. Карманник пошарил ручками по полу, чуть приподнял женское тело, вытягивая из-под него полицейский китель с капитанскими погонами. Выудил из бокового кармана «кнопочную» трубу.
— Номер абонента не установлен, — вслух прочёл Саня надпись на экранчике. Телефон разрывался. Сидоркин включил связь, поднёс мобильник к напряжённому уху.
— Алло, Хрыщ! — послышался в трубке густой голос хозяина преисподней.
Дьявол лежал на животе, на нешироком массажном столе. Шея, спина, жопа, ноги были покрыты густыми зарослями почти человеческих волос, шерсть росла только на хвосте. Разбитной, чисто выбритый парень, делал ему массаж.
— Мне ща звонил агент с донесением, — рассказывал герцог. — Короче, золотые ключи находятся у антиквара по имени Соломон. У этого старого еврея есть блонда-племянница по имени Элиса. Она звонила пятнадцать минут назад подлецу-карманнику. Ребятки забили стрелку. Встречаются в «РЕСТОРАЦИИ», это такое название закусочной. И это у Речного вокзала. Запоминай!
Сидоркин слушал и запоминал. Удача сегодня звонила второй раз. И теперь ему. Эта капризная детка обычно так много не болтает, и, вполне, что под удачу здесь маскируется какой-то праздношатающийся случай, который так прикалывается. Ну или просто делать ему не хрен… Конечно же, карманник, так глубоко не мыслил, он просто слушал и запоминал. А дьявол рассказывал далее:
— Блонде известно всё о моих планах на золотые ключи. Она хочет поделиться инфой с драным карманником. Чёрт-те что может получиться! — Герцог нервно лягнул массажиста. — У моего агента приказ вести наблюдение, и конкретно влиять на ситуацию он не может.
— А почему так? — любопытство Сидоркина пересилило бздёж.
Кажется, вопрос не был услышан. Трубка, правда, на секунду замолкла, но потом без колебаний продолжила давать инструкции:
— Короче, Хрыщ, бросайте, на хрен, все изыскания! Чешите в «РЕСТОРАЦИЮ»! Кстати, ей владеет тот драный авторитет, коему карманник звонил с какой-то просьбой. Я тока что узнал… — Шеф машинально хлестнул хвостом, жиганув по рукам массажиста. — Пришейте и карманника, и блонду, к чертям собачьим! Потом неситесь к Соломону, мой агент покажет дорогу, заберёте у жида ключи.
Трубка замолкла совсем. Но дьявол не отключался. Сидоркин отчётливо слышал его сиплое дыхание. Протекло две секунды, они же две вечности.
— Кстати, Хрыщ, а что ты там ща спрашивал?.. — припомнил дьявол. — Или это Порось влез, я не совсем въехал…
* * *
Саня поспешно отключился. И вообще выключил, к хрену, телефон. В смысле, от греха подальше. Потом в ступоре размыслил:
— Что за твою маму?! Какая, к хрену, блонда, какой-такой звонок и куда?!.. — Карманник интуитивно напыжился, замер, невидяще уставившись в одну точку, на окно. И сознание услужливо вытолкнуло недавнюю картинку: улюлюкая, из подъезда выбежали стреляющие демоны. Одна из пуль задела запястье воришки, и его телефон упал на асфальт. Саня бросился бежать… Телефон лежал кнопками вверх, и звонил, не умолкая…
— Так, мля! — оцепенение прошло. Вор подпрыгнул к окну, прищурился, глядя во двор… тут заметил на подоконнике бинокль, приставил окуляры к глазам. Мобильной трубки он на асфальте не рассмотрел.
— Понятно, что ни хрена не понятно, — уныло пробормотал Сидоркин. Он вновь ошалело уставился в одну точку, на сей раз ею оказалось тело девушки. Да плевать на нюансы… инстинкту самосохранения чужды ложные условности, и карманник усиленно стал думать вслух:
— Короче… бодяга в следующем. Пятнадцать минут назад на мой мобильник звякнула блонда Элиса, племянница антиквара Соломона, у коего я временно оставил золотые ключи. Интересно, симпотная, гыыы?.. Кхм, к чёрту, в общем… По ходу, у Соломона Элиса и взяла мой номер. Но я с ней не тёрся, значит, она тёрлась с кем-то из демонов. Засранцы ей сбрехали, что они — это я, Сидоркин Саня.
Воришка помусолил нос, потом высморкался и пёрднул. И продолжил:
