— Что мне делать? — Даша озадаченно покусывала травинку.
— Смотреть в свою совесть. Займись зарядкой.
Есть более восьмидесяти тысяч поз — все они для дисциплинирования функций организма. Человек, заблудившись в тайге, лихорадочно ищет дорогу, мечется, выбивается из сил и гибнет от изнеможения и страха. Так и в жизни: незнание, ужас, низменные инстинкты, ревность, зависть, фантастические желания принуждают людей ежедневно лукавить. Они постепенно загоняют себя в ловушки стрессов, становятся игрушкой обстоятельств, и когда спохватываются, то уже не могут изменить себя.
— Чего ты хочешь? Чтобы я голышом встала вверх ногами и меня грызли комары? — В сердцах Даша отшвырнула травинку. — Ухватов, хитрец, привез бочонок компоту забродившего, но он еще пожалеет! — запальчиво пообещала Даша и вдруг опять ощутила, что злость словно бы испаряется и на нее нисходит умиротворение. — Зотушка, любезный, покажи какой-нибудь фокус, позабавь меня, — неожиданно попросила она голосом капризной девочки.
Митрофанов медленно отнял от груди руку и затем резким движением выбросил ее в сторону березы. На глазах Даши ствол дерева треснул, стал переламываться, и береза с шумом, словно бы опрокинутая бурей, упала на поляну, ударившись кроной оземь. Даша ахнула, подбежала к высокому пню, ощупала острые лучи излома, оглянулась на Зота: тот стоял неподвижно, сложив руки на груди, не меняя позы.
— Ты сломал березу! — ужаснулась она. Паузу нарушали звенящие комары.
— Береза была повалена бурей, — наконец произнес Зот равнодушным голосом. — Ты живешь в нереальности, в воображаемом мире и не умеешь отличить истину от фантазии. Слова камуфлируют истину. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, но еще лучше один раз воспринять истину сверхинтеллектом, чем доверять своим чувствам.
Даше захотелось обидеться на Зота, но огорчения она не ощутила. Тогда, поправив волосы, она снова попросила:
— Исполни два моих желания, нет, лучше три, как в сказке, и я поверю в твои прогнозы.
— Алчешь слепоты?
— Не поучай, мне надоело, — беспечно рассмеялась Даша. — Исполни! Согласен?
— Твои желания мне известны, — ответил Зот. — Ты просишь того, что само собою случится.
— Но я хочу, чтобы у поварихи Жени на кухне было мясо! — запальчиво объяснила Даша. — Разве такое ты можешь?
— Завтра, во второй половине дня, мясо будет, — услышала Даша в ответ.
— Назови, кто написал жалобу…
— Послезавтра тебе скажут его имя. Даша закусила губу в нерешительности.
— И еще, мое личное… Можно, чтобы я загадала, но тебе не говорила, а ты бы исполнил?
— Твою просьбу я знаю, — равнодушно сказал Зот. — Она осуществится и не требует никаких усилий с моей стороны.
— Нет! — рассердилась Даша. — Ты не знаешь моих желаний! Скажи сейчас же, о чем я думала?
— Ты ждешь Павла Николаевича. И он приедет на Шестаковку. Если тебе хочется знать, чем он занимается в настоящее время, ты можешь посмотреть на него во сне. — Голос Зота звучал гипнотизирующе, проникновенно. — Можешь посмотреть во сне… Запомнила? А сейчас иди к речке, искупайся. Я уеду в поселок Ягодный с группой девчат, вернусь, и мы продолжим беседу…
Даша спустилась к реке. Ополаскиваясь парной водой, размышляла о Зоте. В общежитии она не замечала его склонности к странным рассуждениям и необычным фокусам. «Он прозорливец? — спрашивала она себя и отвечала: — Просто ревнивец! Потому и улавливает мое отношение к Павлу».
Возвращаясь от реки, воспитательница не переставала удивляться хозяйственности девчат: па грядках росли лук, петрушка, укроп, пестрели сиреневато-белыми соцветиями ряды картофельных кустов. Обходя огород, вернулась на взгорок, с которого открывался живописный вид на тайгу, затененную тучами, на заречные луга и берег с двумя десятками вагончиков. Не сразу определила, в котором спала, — все одинаковые, стандартные, коричневые. Странное существо в исподнем ковыляло между вагончиками и несло ее баян. Присмотрелась — да это же Дрыгина.
— Ой, Катерина! — обрадовалась Даша. — А я тебя не сразу узнала.
Та всучила ей инструмент и властно скомандовала:
— Приехала, так не прячься, играй нам нежнее! Но в тот же миг баян из рук Даши вырвала невесть откуда взявшаяся высокая девушка с длинными косами. Ее тонкая фигура в красном платье, чистое лицо с белым пушком над верхней губой и ясные глаза были привлекательны. Обхватив баян, девушка присела, выставив голое гладкое колено, опершись другим на кочку, заиграла. В режущих слух сочетаниях звуков угадывалось начало полонеза Огинского.
Захлопали двери вагончиков, где-то обрадовано завизжали. Размахивая полотенцами, девушки — вторая смена! — бежали с криками к реке. Удивительную власть имела над ними музыка! Некоторые мимоходом хлопали Катю по спине, кое-кто на секунду задерживался у столпившейся группы вокруг баяна, другие бултыхались в воду с шутливо-истошными воплями. Русокосая Ванда долго не отпускала Дашу, заставляла играть пьесы, вальсы, арии из опер. Когда-то она тоже окончила музыкальное училище, но поехала в тайгу по комсомольской путевке вместе с Женей-поварихой, стала бетонщицей, руки ее загрубели, и баян не слушался пальцев.
Так до самой ночи, за баяном и в разговорах, прошел у Даши день. Ложась спать в том же вагончике и на ту же полку, где уже спала, она вспомнила Зота и подумала про себя: «Хочется увидеть Павла… Какой сон мне приснится? Наврал небось Зот с три короба, а я верю…»
Всю ночь Даше снился удивительный сон…
Она долго блуждала по узорчатому паркету просторных комнат, освещенных сияющими люстрами, с зеркалами в простенках узких высоких окон, с картинами, портретами, множеством часов, скульптур и наконец вышла в огромный зал, заполненный артистами, циркачами, танцорами. В центре зала стояли два трона, на большом восседал Павел Николаевич. Ей надлежало занять трон поменьше. Толпа с ликованьем расступилась. Ее охватил страх, в груди похолодело, но она пошла. Танцовщики, делая антраша, взлетали вокруг нее в воздух и ловко поколачивали одной ногой о другую. Она шла медленно и вдруг глянула в окно: там маячила фигура оборванца с посохом. Он знаками подзывал Дашу. Ей не хотелось прерывать церемонию — это было так некстати — подмывало крикнуть кому-нибудь из циркачей, чтобы прогнали бродягу, но нищий в лохмотьях упорно звал, блаженно ухмыляясь, у него были белые брови и волосы и розовое лицо Зота. Зал замер. Охваченная стыдом, возмущением и состраданием к несчастному, Даша бегом устремилась к окну. Зал ахнул… К счастью, нашлась дверь, и Даша выскочила в сад.
