течет, будучи неомраченной горестями и неожиданными поворотами судьбы. Для него же мысль о возвращении на остров была сродни несбыточной мечте. Как если бы он представил своих родителей и сестру вновь живыми. Но даже эти мечты были слишком далеко. И так же далеко от него скоро окажется и Садина, как и воспоминания о ней.
– Ты думаешь, мы все вернемся домой? – спросил он, стараясь произнести это так, чтобы скрыть от Садины свои истинные предположения: кто знает, а вдруг, добравшись до Аляски, Минхо и его спутники устроят себе там новый дом?
– Конечно! А куда мы денемся. Остров – это наш дом.
Садина говорила с уверенностью в голосе, но Айзека ее тон не убедил. Если насиженные места покидает не один член семьи, а вся семья, то и дом запросто может прекратить свое существование.
– Да нет, я понимаю, – проговорила Садина. – Когда мы вернемся, все будет совсем не так, как когда-то.
Она подошла ближе, и в ее глазах Айзек прочитал те же тяжелые чувства, которые испытывал сам.
– С тех пор, как нас похитили, Триш совсем с катушек слетела.
Она хихикнула, но Айзек ведь хорошо ее знал – так смеяться она могла лишь тогда, когда все было совсем не весело.
Увы, Айзек не мог хихикнуть в ответ. Вместо этого он сказал:
– Мне Джеки говорила, что Триш плакала днями и ночами. Без остановки. Они боялись, что у нее будет обезвоживание.
Он посмотрел на Садину, но в лице ее ничто не изменилось.
– Ты же знаешь, люди могут умереть от разбитого сердца, – продолжил он.
Садина закатила глаза.
– А она тебя действительно любит.
Садина вздохнула.
– Я знаю. Ее любовь – достаточно тяжелая штука. Я даже не могу ночью встать, чтобы она не пришла и не проверила, что у меня и как. Кроме того, с тех пор как мы все собрались вместе, у меня совсем нет времени, чтобы поговорить с тобой.
Она слегка толкнула его локтем в бок.
И это было действительно так. Они почти не разговаривали с тех пор, как Айзек обнаружил сыпь на шее миз Коуэн – он просто не мог лгать своему лучшему другу, а потому делал все, чтобы между ними постоянно существовала какая-нибудь естественная дистанция. В этих условиях излишняя заботливость Триш о состоянии Садины была ему только на руку.
Он изобразил улыбку.
– Все в порядке, – сказал он. – Мы с тобой всегда близки, даже тогда, когда не рядом.
Садина кивнула, но кивка ему было мало.
– Обещаешь, что так будет всегда? – спросил он.
Тогда она прочитала клятву, которую они давали друг другу в детстве:
На воде и в небесах, Под землею и в горах, Будем вместе мы с тобой, Друг мой верный, дорогой.
Как давно Айзек не слышал этой клятвы!
– На земле и в небесах… – повторил он.
Он вновь принялся отбивать металлическую полосу, а она смотрела на него, как, бывало, смотрела на острове, и ему казалось, что сейчас она подойдет к нему и предложит забить на эту работу и пойти вместе поплавать.
– Могу я поделиться с тобой секретом? – спросила Садина, и сердце его упало. Если она расскажет ему о своих тайнах, ему придется рассказать ей о своих!
– Конечно! – взяв себя в руки, отозвался Айзек. Зря он обещал миз Коуэн никому ничего не рассказывать до того момента, как все отправятся садиться на корабль. Может быть, Садине можно и рассказать? Конечно, не все и не до конца. Но тогда бы он не чувствовал себя таким виноватым перед своим лучшим другом!
Садина между тем заговорила:
– Я немного побаиваюсь того, что может произойти на Аляске. Вдруг они отделят меня от всех вас? Триш этого не вынесет.
Она поигрывала взятым в ладонь камешком, а Айзек, борясь с охватившими его эмоциями, принялся вытирать рукавом взмокший лоб. Ему было ясно: это произойдет, и не вдруг, а непременно. Но потери начнутся уже скоро – ей придется расстаться с матерью и одним из своих лучших друзей.
– Ты достаточно сильна, чтобы вынести многое. Да и Триш может тебя удивить. Так что будем держаться!
И он вновь взялся за молоток.
– Когда ты закончишь с этой штуковиной, поможешь мне?
В руках у Садины появился кусок металлической проволоки.
– Нашла на берегу, – пояснила она.
– Неплохая штучка. Что ты хочешь из нее сделать?
Айзек склонился над самодельной наковальней. Все, чего он хотел – это того, чтобы она была счастлива и не возненавидела его навсегда, когда придет время расставания.
– Что-нибудь для Триш.
У нее также был небольшой кусочек дерева. Жаль, что он сам не додумался сделать что-нибудь для Садины – на память о себе!
– Садина!
Он должен ей все рассказать. Рассказать правду – что мама ее больна, что сам он останется с ней и не поедет на Аляску.
– Что? – спросила девушка. – Ты смотришь на меня так, словно хочешь в чем-то исповедаться.
Она нервно рассмеялась, но затем успокоилась.
– Слушай! Если ты хочешь сказать мне, что будешь любить меня вечно, или еще что-то в этом роде…
– Нет. Ничего подобного! К тому же я – не твой тип.
Айзек закатил глаза, но Садина вновь принялась смеяться, и он понял, что ничего не сможет ей рассказать.
– Я просто хотел сказать тебе, что буду с тобой и на земле, и в небесах.
