и спрашивала, спрашивала, едва только молодая женщина останавливала рассказ.
- Он готовился к охоте на тех, кто придет с оружием. Он понимал, что только так они смогут отбить у прибывающих лощину. Пусть она велика, от края до края две полных луны пути и в ширину еще половину луны, пусть так, но охоты на всех не хватит. Зверей и так мало осталось, особенно крупных. Зубров и бизонов, которые еще живут в лощине, серые почти всех уничтожили, остались лишь мелкие - косули, да волки и лисы, которым тоже нужна еда. Вольный повелел охотиться на хищников, чтоб стать единственным повелителем животных. А детенышей приносить ему, он воспитывал их сам. Кормил молоком, а потом мясом. Волчата слушались его. Кажется, он думал, что сможет управлять ими, чтоб отвадить пришлецов со степи. Вскормленные им волки неохотно нападали на человека, ведь запах им был знаком и уже не страшен.
- Значит, он защищает лощину, - произнесла Мать.
- Он хочет, чтоб кроме его союза племен, в лощине никого не осталось. Их и так слишком много. Он не может добраться до племени Синих гор, слишком высоко. Он отравил десяток мужчин в горы, но ни один не вернулся. Не то погибли, не то ушли, памятуя о какой-то легенде, о великой битве серых с тем родом. Я не знаю ее, но серые помнили. Пересказывали друг другу, говоря, что сила рода остается, несмотря на все разногласия, что едва не погубили его. Потому Вольный так мало нашел людей на охоту на род Синих гор. Да и те не вернулись.
- И что теперь?
- Он велел истребить всех других охотников в лощине. Род Терна оказался первым. И еще, он послал вслед за пришлецами, ушедшими выше по реке, две дюжины лучших охотников, чтоб понять, что за места там, у дальних гор, о которых среди белых, то есть, нас, ходит столько преданий. Так ли полноводна река, есть ли озера, луга, леса, богатые зубрами, оленями, косулями.... Ему всегда и всего было мало.
- Он заботился о своем народе, - произнесла Мать, неожиданно вспомнив о гребенке и снова начиная расчесывать непокорные волосы Важенки, но куда менее нежно и с силой, так что голова молодой женщины качалась из стороны в сторону. - Всякий старейшина должен это делать.
- Но не убивая же и своих и чужих.
- Видно, таковы законы серых, что иначе нельзя. Расскажи, как ты бежала.
Облако накатило на серое лицо Важенки. Она снова приникла к деревянному горшку и произнесла едва слышно.
- Я убила. Иначе б не смогла выбраться.
Тихий резко повернул голову, Лис вздрогнул, Рыбарь замер и даже Малой сжался. И только Мать продолжала задавать вопросы:
- Как ты смогла, расскажи.
- Он пришел ко мне утром, как всегда. Но в тот раз проверил, не заронил ли во мне свое семя, для него это было важным. Он знал, что от союза серых и белых рождаются сильные, крепкие и душой и телом охотники. Потому еще он крал женщин у наших родов, а мужчин убивал. Он хотел иметь надежную защиту и себя и племени, он готовился к вторжению голодных орд из степи, и когда понял, что я не сохранила его семя, позвал знахарку. И та сказала, что я неплодоносна. Вольный повелел выбросить меня в лес, сказав, что милость убить меня сейчас, пусть лучше я буду бродить в пустом лесу пока волки, что еще остались там, не сожрут меня.
Она долго молчала. Потом повернулась к Матери и поблагодарив, взяла из ее рук гребенку.
- Тогда я взяла у одного из его слуг копье и ударила Вольного в грудь. Дважды, чтоб наверняка. И ушла. Мне никто не препятствовал. Только шепот шел за спиной.
В то же мгновение гребенка была вырвана из рук Важенки и с силой разломана. Мать поднялась, следом подскочила и Важенка, озираясь по сторонам. Мужчины, не медля ни мгновения, поднялись, подошли. Но не к гостье, к старейшине. Рыбарь обнял Мать, обнял так крепко, как только мог, почувствовав, сколь сильно напряглись ее мышцы, и не отпускал до тех самых пор, покуда она не ослабла и не стала скользить, оседая на холодный пол.
А Важенка, еще не поняв, что произошло, лишь чутьем догадываясь, заканчивала свой рассказ:
- Тогда я ушла к Тернам, шла три дня, питаясь кореньями и редкими уже яблоками. Когда нашла пустой пещеру, решила идти к вам. Отец всегда говорил, если что, иди к нашим старым пещерам, только там можно безопасно схорониться от любой беды.
- Кроме этой, - одними губами произнесла Мать. Силы окончательно покинули ее, Рыбарь усадил старейшину на лежанку, долго смотрел в разом опустевшие глаза. Пытаясь зажечь жизнь, вдохнуть силы, пытаясь оживить окаменевшие члены.
Мать опустила голову, медленно покачала ей. Малой присел рядом, обнял ее. Она тотчас, уже непроизвольно стала гладить его голову.
- Все в порядке, мама, - говорил он. - Все хорошо.
И еще что-то, настолько тихо, что даже находившемуся рядом Рыбарю не было слышно. Некоторое время старший сын еще сидел рядом с Матерью, затем подошел к Важенке.
- Я что-то не так сказала? - спросила она. Рыбарь покачал головой.
- Думаю, Мать завтра все сама тебе расскажет.
- Боюсь, мои вести ее очень сильно огорчили.
Он кивнул. Только сегодня сам узнал, насколько. Но вместо ответа решил расспросить о Неждане. Важенка покачала головой:
- Отец давно ушел, вскоре после того, как мы устроились у Тернов. Мне кажется, он поспешил уйти, думая, что его навыки охотника не пригодятся нигде. Вы ведь не только рыбой промышляете.
- Ловить рыбу и охотиться на дельфинов научил меня Скользящий, - сердце кольнуло. И еще оттого, что так и не показал свой рисунок отцу.
- Я слышала, как он умер, от Лиса. Он ушел достойно, спасая тебя. Это добрая смерть, - как-то странно произнесла она. - Но сердце все равно не хочет признавать, что его нет. Он был замечательным человеком, пытался, пусть и напрасно, научить меня своему мастерству. Наш род рвался меж охотой и рыбачеством, так и не найдя своего подлинного призвания.
- Теперь их место заняли мы и точно так же пытаемся жить. Вернее, выживать - видишь, сколько нас осталось.
- Так везде теперь. Говорят, даже из рода Синих гор почти никого не осталось. С вершин они не спускаются, никто их давно не
