Ознакомительная версия.
Наконец беспорядочные потасовки на пустыре закончились, и все благородное общество, включая Дана, прошествовало обратно в зал, где был накрыт уже настоящий обед, с выпивкой. Опять бесконечная пьянка и омерзительное обжорство.
На этот раз Паомес присутствовал на пиру с самого начала и не преминул, как и вчера, устроиться рядом с Даном, тот был рад компании, тем более что Марана опять усадили рядом с Бетлоаном. По правую руку. А слева от правителя сидели два воина, лучше прочих проявившие себя в фехтовании, если это можно так назвать. Дан невольно вспомнил Эдуру и королевский прием, на который попал после кулачного боя, выигранного Мараном у наследника Стану Горта. Здесь наследники, надо полагать, подобной ерундой не занимались, да и не было видно никаких наследников, может, дети Бетлоана слишком малы? Но, прикинув возраст правителя, Дан в своем выводе усомнился, выглядел Бетлоан лет на сорок-сорок пять даже с учетом здешних темпов жизни. Он принял у Паомеса кувшин и спросил:
— Давно правит Бетлоан?
Паомес мотнул головой и расставил руки, отмерив некое расстояние. Не слишком большое, но и не самое малое.
— А как у вас передается власть? — поинтересовался Дан, отпив «вина», горьковатого, как и водный настой.
— Как у всех, — сказал Паомес. — На поединке.
— Поединке?
— Тот, кто хочет стать правителем, вызывает того, кто правит, на бой. Сможет выиграть, значит, за него… — Паомес возвел очи горе, и Дан понял, что он имеет в виду высшую силу. Ага, стало быть, бог или боги у них все же есть…
— А если проиграет? — спросил он.
Паомес выразительно провел пальцем по горлу. Сурово, подумал Дан. Но, может, оправданно, а то все, кому не лень, вызывали бы правителя на поединок, пришлось бы ему вместо правления целый день мечом махать.
— А у вас по-другому? — спросил Паомес.
— У нас власть переходит от отца к сыну, — сообщил Дан необдуманно и спохватился, что, возможно, сморозил глупость, неизвестно ведь, как на этот счет высказался Маран, расхождение в столь важном вопросе сулило немалые неприятности… Но нет, скорее, всего, Маран до сих пор эту тему не затрагивал, в противном случае, предупредил бы, а что касается будущего… Дан был совершенно уверен, что Маран, хоть тот и принимал живейшее участие в разговоре правителя с воинами и примостившимся с той стороны «стола» военачальником, не упустит ни слова, услышанного по «кому», в этом отношении Маран был натуральный Наполеон Бонапарт, он мог переговариваться по фону, одновременно составлять рапорт или программировать зонд, а потом еще подойти к занятым болтовней товарищам и вставить реплику, доказывавшую, что он полностью в курсе их беседы…
— К сыну? — удивился Паомес. — К какому сыну?
— Старшему, — сказал Дан.
— Старшему? — Паомес часто-часто замигал, потом хмыкнул. — А если он трус? Или дурак?
Дан заколебался. В своих виртуальных странствиях по средневековой истории он не раз задумывался над схожим вопросом, пытаясь решить для себя, искупают ли выгоды наследственной власти те печальные последствия, когда на престол попадает никуда не годный правитель. К определенным выводам он так и не пришел и теперь храбро заявил:
— Если он трус или дурак, его смещают.
— Кто? — немедленно спросил Паомес, и Дану пришлось на ходу изобретать систему, до которой не додумались за тысячу лет средневековья.
— Собрание высших лиц… Военачальников то есть.
— А если они не придут к согласию?
— Тогда поступают так, как считает правильным большинство, — внедрил Дан в свою систему элемент демократии.
— Но ведь большинству военачальников как раз выгодно, чтобы правителем был трус и дурак, — заметил Паомес. — Чем слабее правитель, тем сильней каждый из них.
Дан прикусил язык и, чтобы выиграть время, крепко приложился к кувшину.
— Один такой законник, как ты, Дан, — услышал он вдруг насмешливую реплику на интере, — способен ввергнуть в междоусобицу целое феодальное общество.
— Что ты сказал? — немедленно спросил Бетлоан, и Маран тут же перешел на язык аборигенов:
— Есть у нас одна пословица, — сообщил он правителю. — Два меча лучше, чем один, не говоря о четырех, но даже пятью пять мечей не спасут дурную голову.
— Как это надо понимать?
— А так, что перед тем, как пускать в ход оружие, надо поставить над воинами умелого полководца, — пояснил Маран, правитель хмыкнул, а Дан не успел разобраться в предмете их беседы, поскольку ему пора было переключаться на Паомеса.
— Ты, конечно, прав, — сообщил он ему, — у этой системы есть недостатки.
— Я в ней ничего, кроме недостатков, не вижу. Если у сильных воинов не будет права на власть, они станут без конца устраивать смуты.
— А что случится, если Бетлоан падет в бою? — возразил Дан. — Тоже смута.
— Почему это? Будут поединки между желающими занять его место, кто победит во всех, тот и станет правителем.
— А если выиграет дурак? — нашел наконец Дан уязвимое место в его построениях. — Для победы на поединке достаточно иметь силу. Но правитель ведь не только воюет, у него есть и другие обязанности.
Паомес пренебрежительно махнул рукой.
— Главное это война. А для другого найдутся советники. — Последнее слово он произнес значительно, даже с затаенной гордостью, убедившей Дана, что он не ошибся в своих предположениях относительно роли Паомеса при Бетлоане.
— А что за советы даешь правителю ты? — спросил он, чтобы сменить тему, но Паомес нахмурился, то ли функции его, как советника, были второстепенными, то ли держались в тайне, во всяком случае, он неопределенно повел рукой и впился зубами в мясо, Дан же на ответе не настаивал, довольный уже и тем, что прекратились дебаты о престолонаследии. Он хотел было попросить Паомеса прочесть продолжение «Искушения», но поостерегся, подумал, что не стоит слишком интересоваться судьбой неизвестных пришельцев, сущность сомнений, на которые намекнул Бетлоан, была ему в общем-то ясна, особенно после того, как Маран столь выразительно пересчитал собственные пальцы, словом, он предоставил Паомесу обгладывать очередную кость, что тот проделывал с неизменным энтузиазмом, не уступавшим рвению прочих едоков, а сам вернулся к мыслям о глеллах. Конечно, вряд ли Беомин общался с ними так кратковременно, как повествовалось в «Искушении», одно только устранение языковых барьеров… Хотя несомненно у глеллов в лучшие их времена была техника машинного перевода, позволявшая расшифровывать язык моментально, так, во всяком случае, предположил Патрик после одной из ночей (ибо подобными вещами он занимался в свободное от прочих, связанных с переездом глеллов забот, время, обычно ночью), проведенных в компьютерном зале Глеллы-города… Да и если б прародитель не был догматиком и человеком поверхностным и пробыл в городке пришельцев подольше, у него был бы случай увидеть, что они и едят, и пьют, и спят… Собственно, вряд ли он сбежал так быстро, чтобы этого не обнаружить, конечно, очагов и котлов у глеллов или палевиан оказаться не могло, но тюбики и бутылки… Просто не в интересах Беомина было их заметить или упоминать о них… Поосторожнее надо с этими кочевниками, вот что! Они сидят с тобой за одним столом и вроде не выказывают враждебности, но черт знает, что они о тебе думают, и как в действительности намерены с тобой поступить. Земные варвары ведь в большинстве своем считали доблестью обман и предательство…
Ознакомительная версия.
