— Чем обязан? — поинтересовался Мартинес, когда Калинов представился.
— Собираю информацию о ваших стажерах.
Мартинес улыбнулся:
— Молодой человек! У меня их за полвека было столько, что вам, сами понимаете, придется уточнить: о ком именно.
— Тридцать восьмой год, — сказал Калинов. — Орбитальная станция «Нахтигаль».
Улыбка медленно сползла с лица Мартинеса.
— И кто же из них вас интересует?
— Все пятеро!
Мартинес задумчиво пожевал губами:
— Да, мне сообщили о смерти Стефана и Тасиро… Только не пойму… Ведь этим должна заниматься Космическая комиссия. Причем же здесь ваша контора?
— Мы проводим расследование с ведома и по просьбе Космической комиссии, — сказал Калинов официальным тоном. — Так что можете не бояться выносить сор из вашей избы… Вот мой индекс допуска.
Калинов набрал на клавиатуре код. Голова Мартинеса исчезла с дисплея.
Проверяет, подумал Калинов. Вот старый пень!
— Извините, — сказал Мартинес, снова появляясь на экране. — Сами понимаете…
— Понимаю! — оборвал Калинов.
— Так что именно вас интересует?
— Все!.. Что они были за люди? Чем увлекались? С кем дружили? Не было ли вредных привычек?
Мартинес взъерошил черные волосы на макушке:
— Как вам сказать?.. Ребята обыкновенные. Конечно, не сахар. Безотцовщина, сами понимаете… Они на этом и сошлись друг с другом. Мы специально собрали такой экипаж. Чтобы не было зависти и недоброжелательства, сами понимаете: не повезло парням с родителями… Но чтобы вредные привычки — ничего такого. Вот с девушками сложности у них были, ну да в этом, сами понимаете, воспитание виновато. Разве мать-одиночка… — Он замолк, снова взъерошил свою гриву. — В общем, женился из них только Игорь Крылов… Хотя это вам, наверное, неинтересно… Вы бы задавали вопросы, а то я даже не знаю… Не было в них ничего такого. Ребята как ребята. Жалел я их, потому что они были несчастны… И матери их, сами понимаете, были несчастны. Мать ведь парню отца никогда не заменит.
И опять Калинов вспомнил Лидию Крылову.
— Ну хорошо, — сказал он. — Значит, вредных привычек у них не было?
Мартинес помотал головой:
— Я и после стажировки следил за ними немного. Потому что жалел… Но потом убедился: ребята со стержнем в душе, на ногах устоят, и моя опека им не нужна.
— А в последнее время никто из них с вами не разговаривал? В этом году…
— Нет. Я ведь не школьный учитель. Я, сами понимаете, всего-навсего руководитель стажировки. О чем им со мной разговаривать?
Похоже, и тут пустышка, подумал Калинов. Хорошие ребята, не пили, не курили, девочек не любили… Он усмехнулся: хорошие ребята, только непонятно, почему так неожиданно умерли…
Мартинес расценил его усмешку по-своему.
— Ну в самом деле, — сказал он. — Чего им передо мной душу открывать? Я ведь, сами понимаете, не мать, не жена.
— Вы правы, — сказал Калинов. — Извините за беспокойство! Кроме того, есть одна просьба, не сочтите за назойливость. Если кто-нибудь из них свяжется с вами, добейтесь, чтобы он, как вы выразились, перед вами душу открыл. А потом разыщите, пожалуйста, меня.
Мартинес брезгливо поморщился.
— Я ведь не из праздного любопытства интересуюсь, — сказал Калинов с досадой. — Я ведь хочу, чтобы остальные трое остались живы. Очень хочу.
Мартинес тут же мелко закивал головой и поторопился распрощаться.
Вот проклятущая работа, подумал Калинов, сидя перед опустевшим экраном. Все обязательно считают, что тебе доставляет великое удовольствие копаться в чужом грязном белье… Однако, похоже, сегодня я уйду с работы нескоро. Надо заказать ужин прямо сюда.
Сигнал вызова раздался в двадцать часов. Калинов очнулся от раздумий, включил тейлор.
— Это я, — сказал Формен.
— Вижу, — сказал Калинов. — Что-то вспомнили?
Формен смотрел на него странным взглядом, как будто не мог сообразить, туда ли он попал.
— Завтра у Бойля день рождения, — проговорил он наконец.
— Любопытная информация… И что? Вы хотите меня пригласить на банкет?
Формен помотал головой.
— Не то, — сказал он мрачно. — Банкетов не будет… Посмотрите, когда умерли ребята.
Калинов посмотрел:
— Андерсон — третьего июня… Какое это имеет значение?
— А когда родился?
Калинов снова посмотрел. 4 июня 13 года… А Накаяма? Родился 13 июля 13 года, а умер… 12 июля. Оп-ля! Калинов поднял изумленные глаза на Формена.
— Вы хотите сказать, что Бойль…
— Ничего я не хочу сказать… кроме того, что у него завтра день рождения.
— Почему вы не сообщили мне все это при встрече?.. Что за легкомыслие?
— Я полагал, вы и сами заметили такую странность.
Действительно, подумал Калинов. Мог бы и заметить… Кабы всегда знать, что требуется замечать!
— Где Бойль? — спросил он.
— Полтора часа назад был у меня.
— А теперь?
— А теперь где-то в Плесецке.
— Он вам объяснил, зачем туда направляется?
— Нет, — сказал Формен, и Калинов понял, что он лжет. А Формен, помолчав, добавил: — Он собрался во Внеземелье.
— Так что же вы сразу мне все не сказали?! — взорвался Калинов.
Формен растерянно пожал плечами. Лицо его сморщилось: он снова стал похож на занюханного сморчка.
— Потому что вы все равно ничем не можете ему помочь! — проговорил он с горечью.
Калинов махнул рукой.
— Не исчезайте никуда из дому! — крикнул он. (Формен кивнул.) — Я с вами еще свяжусь! — И переключился на космопорт Плесецк.
На экране возникло лицо дежурного.
— Чем могу быть полезен?
— Здравствуйте! — Калинов набрал код своего допуска. — Вот мои реквизиты. Нужно срочно задержать одного парня.
— Что-нибудь серьезное?
— Да, очень! Если потребуется, можно применить силу… Зовут парня Юрген Бойль. — Калинов достал голографию и вложил ее в приемник тейлора. Передаю портрет. Принимайте.
Дежурный покачал головой:
— Не нужен портрет. Я знаю Бойля… Он уже в полете. Сейчас на верхней границе атмосферы.
— А вернуть его нельзя?
Дежурный посмотрел на Калинова как на идиота, растерянно улыбнулся.
— Только по личному указанию начальника порта. Вашей организации это обойдется в кругленькую сумму… Впрочем, пока вы будете согласовывать, Бойль окажется уже на Луне.
— Ну хорошо, — буркнул Калинов, сдерживая раздражение. — Сообщите, пожалуйста, хотя бы название корабля и конечный пункт назначения.
Дежурный скосил глаза вбок:
— Грузовик, бортовой номер двести пять. База «Мун-четыре».
