— Они пожрали Экхарта, — губы женщины чуть дрогнули. — Знаете, я почти поверила в слухи, которые сама велела распускать. О том, что ваш мальчик — воплощение моего мальчика. По правде говоря, я не знаю, как спасти его жизнь. Но знаю, как сделать его жертву не напрасной.
Констанс молчала.
— Значительная часть населения этой планеты — гемы. Вопрос получения ими гражданских прав — вопрос времени. Возможно, это будут поначалу неполные права — гемов признают ассоциированным кланом, как синоби или экологов. Этому клану будет нужен глава. Умный, но и сердечный человек, аболиционист по убеждениям, с твердой рукой, и самое главное — тот, с кем имперцы станут говорить не через прицел. Ваш юный паладин подходил идеально. Несколько лет обучения и врастания в эту среду — и он стал бы тем, кем должно. Но он выбрал иное. А человек нам по-прежнему нужен.
— А если я… выберу иное?
Ведьма чуть приподняла плечи.
— Еще сколько-то времени будете прозябать на положении государевой пленницы. Раньше или позже вас обменяют и вы вернетесь домой, сожалея об упущенных возможностях. Это все.
Она поднялась и двинулась к двери. От дверей обернулась.
— В связи с этим… кризисом я не могу оставить с вами достаточное число охранников. А кто-то, возможно, захочет затеять ответную игру в заложников. Сейчас вас защищает тайна. Если покинете это место, от защиты ничего не останется. До встречи.
Констанс закрыла глаза и не видела, как она выходит. Потом услышала голос девочки.
— Мы не успели забрать ваши вещи из манора Лесана.
— Мне это совершенно безразлично. Покажите, где я могу лечь, это все, что мне от вас нужно.
Шана провела их в спальню: небольшое уютное помещение. Констанс сбросила обувь и верхнюю одежду прямо на пол, легла в брюках и тунике поверх покрывала. Джек забрался ей под бок.
— Что Дик сделал? — спросил он. — Почему улетел?
— Он полетел спасать Рэя. Потому что Рэю было еще хуже, чем нам.
— Рэя поймали?
Констанс нашла в себе силы только кивнуть.
— Но Дик ведь его спас, правда?
Констанс подавила стон. С ним там Моро, подумала она. Какую цену он запросил за все это — корабль, жизнь Джека, спасение Рэя? Что измыслит его змеиный ум? Тошно даже гадать.
— Он спас Рэя? Правда? Правда, мам?
* * *
Дик вырос на военном корабле и знал, как делаются дела в армии. Неважно, в какой — любая армия любого мира связана командными цепочками, где младший подчиняется старшему. Польза от этого очевидна: в критической ситуации не тратится время на дебаты и рассуждения. Вред менее очевиден: в нестандартной критической ситуации нижний не решается взять на себя ответственность.
Он не знал стандартной процедуры вавилонской армии при переговорах о заложниках, но думал, что вряд ли она отличается от имперской: тянуть время, готовить штурмгруппу.
Тянуть время — это как раз то, что нужно. До подлета на дистанцию высадки часа два, наврал Ирио насчет трех с половиной. Ракетного удара он не боялся — Ирио не взял бы на себя ответственность за смерть тридцати офицеров, даже не будь он мужем двоюродной сестры Ройе. Тем-то и хорошо иметь дело с армейскими…
Дик собирался поддержать игру. Время. Он бы продал душу за лишний час времени, но дьявол не дурак покупать то, что и так в его собственности.
Ледяная корка под ногами хрустнула и обломилась. Горячий ветер ада бил в лицо, но Дик не чувствовал, что падает — он планировал в восходящих потоках, дыша мерзостью, глотая пепел и понимая, что неизбежно отравится, упадет и сгорит — скорей рано, чем поздно.
Но пока что он летел.
Пока что.
Морлоки выстроились на плацу, как перед парадом. Дик отдал приказ привести Надин Джар, а сам тем временем встал перед строем, заложив руки за спину. Оглядел строй, набрал воздуха в грудь и громко сказал:
— Идиоты! Чему учил вас Рэй Порше? Разве он учил вас бунтовать?
Морлоки молчали.
— Он учил вас, что нет большей любви, чем отдать жизнь за другого, так?
— Да, — нестройно прокатилось по рядам морлоков.
— Он правильно учил вас. То, что вы не смогли терпеть, означает, что вы люди, у вас есть сердце. Но к сердцу неплохо бы и голову. Еще несколько часов, и мы бы освободили его законным образом. А теперь вы бунтовщики, и весь дом Рива только и думает, как бы вас прикончить. Мы можем сдаться — но это будет неправильно. Мы будем сражаться с домом Рива за дом Рива. Не пытайтесь пока объяснить это себе, у нас будет еще время думать. Сейчас нужно действовать. Чтоб они не могли убить нас просто так. Потому что мы люди.
— Не слушайте его, — проговорили рядом.
Ага. Это караульные морлоки привели коммандера Джар.
Дик постарался рассмотреть ее как следует. Небольшого роста, вьющиеся волосы растрепаны, одета в нижнее белье — ее прямо из постели поволокли на гауптвахту.
— Вы не люди, никогда ими не были и не будете. Вы дохлое мясо. Можете делать с нами что угодно, но после первого же ракетного залпа по базе от вас ничего не останется. Сдайтесь сейчас, повесьте сами этого щенка и молите о пощаде. Может быть после децимации вам позволят вернуться в строй.
Дик молча показал на дверь арсенала. Коммандера повлекли туда.
— Минут через десять я открою арсенал и вы разберете оружие и доспех. Комплект для учений «Город», боеприпас боевой. Стоять, ждать. Гед, майор Шэн — за мной. Карл? Где, к черту, Карл?
— Я здесь, сэнтио-сама! — тэка по имени Карл нес футляр в половину себя. Дик перехватил другую ручку и вместе они пошли в арсенал. Коммандера Джар уже примотали там к стулу.
— Ты сам-то себе не противен? — спросил Шэн.
Дик схватил Шэна за ворот и подтянул к себе так, что они слегка стукнулись лбами.
— Вы могли застрелить Рэя и предотвратить бунт. Вы могли застрелить Джар, отпустить Рэя и предотвратить бунт. Но вы не хотели пятнать свою совесть или пускать свою жизнь на выброс. Поэтому спустить совесть и жизнь в сортир жизнь должен я. Если после этого вы думаете, что мне не насрать на ваше мнение… подумайте еще раз, — и он оттолкнул Шэна ко второму стулу.
Как его привязывали, Дик не смотрел — надо было разобраться… даже не столько со шлямбурным молотком, прибор-то проще, чем хаси — а с тем, что сказать Шэну и Джар.
Он вслушался в себя — но внутренняя сволочь молчала.
Он вслушался глубже. Ни слова. Ни единого шевеления на дне.
На подбородок скатилась капля пота. Значит, сам. Все сам. Вот же гадство.
Он вынул шлямбурный молоток, проверил аккумулятор, силовой блок. Вставил шлямбур.
— Знаете, сколько мне лет? Примерно шестнадцать. Я точно сам не знаю, вы же спалили Сунагиси дотла, никаких документов не осталось, так что возраст мне записали на глазок. Да это и не важно совсем, шестнадцать, семнадцать — все равно ни одна собака не хочет принимать меня всерьез, пока я кому-то не пущу кровь. Проблема, понимаете? Проблема.
