– Которого-которого? – Пэл хищно выставил нос поверх куста, присмотрелся:
– Ерунда, сказал он убежденно, – подумаешь, видел.
Вест пожал плечами. От ящиков доносилось:
– Из третьих подручных, из третьих! На откатке стоял, лопаткой греб. Как папаня, бывало…
– Не… ни… не уменьшается! По-ял?
– Короче, так, – сказал Пэл, – если через…
Но тут компания как-то разом поднялась и, обнявшись, пошла вдоль стены, ища, где та заканчивается. Они и пьяного взяли с собой, он спотыкался следом, бормоча и время от времени чуть не падая. Пэл с Вестом наконец уселись.
– Уф! – Вест вытянул ноги.
– Извиняюсь, господа хорошие, – продребезжал сбоку голосок. Они повернулись.
Под самым кустом сидел на отдельном ящике дедок – зелено-бородый и гаденький. Под носом у дедка висела сопля, он, видно, только проснулся, потому его и не было слышно. Дедок про-моргался и оживел.
– Извиняюсь, господа хорошие, – повторил он, – брикетика не отыщется завалящего?
– Откуда ты, дед? – спросил Пэл.
– А отсюда, сынок, отсюда, тут я, живу я тут.
В глубине кустов Вест увидел нору, свитую в пуке непонятно как взявшегося здесь сена.
– А сколько тебе, дедуля, годков? – продолжал спрашивать Пэл.
– А и не считаю, сыночек, не считаю. Чего их считать-то? – Дедок опасливо забегал глазенками и съежился. – Может, требуется чего? Посудки там, бумажки расстелить?
– Ну не мразь ли, – сказал Пэл, обращаясь к Весту. – Ведь вот так вот он здесь и подъедается. – Вест дернул головой, не мешай, мол.
– Дед, – спросил он, – ты этих, что только ушли, знаешь?
– Я, сынок, всех знаю, – дедок утерся, – всех наших, комбинатских. Кто с цеха с каждого, все-ех… Забывать маленько начал, а так знаю, да…
– В синем, старшой, он кто?
– А Григги это, старший рабочий. Пога-аный, одно слово. Как пацаном поганым был, так и вырос, и в старшие выбился, а все единое поганый. Песня его вечная – я. я всем вам брат родной! А сам, слыш-ка, дома морду всякими припарками мажет, он ить по «приличным местам», – передразнил дедок,шастает, по бабам, ему, вишь, зазорно, что его рожу все моментом распознают. Пога-аный. Слыхали, про папаню пел? Что преставился, сердешный? Ить тоже врет! Помню я ега батюшку, тот ещё на формовке бы был, пить бы ему в меру, а ить так что? Под крюк и попал… Да тому уж годков пять, а то по-боле.
Совсем дедок оживел, и видно было, что тема ему приятна, и он готов развивать дальше. А Вест вспомнил. Этого типа с лицом, как подметка, он видел в памятную ночь у Абрахэма Кудесника. Одет был тип не так, и говорил совершенно не так, но Вест его вспомнил. Ну-ну, подумал он, Литейщик в третьем поколении…
Он откинулся и коснулся затылком бетона. Что же здесь так воняет? В дополнение ко всем бедам ещё и воздух пропитан отвратительной вонью. Весту пришло в голову, что запах – это запах тех веществ, того, скажем, газа, который и есть то самое воздействие. То, что вызвало невероятные изменения у Наума, внешние, как их, фенотипические, он же с Той стороны, а теперь Ткач и Ткач, не отличишь. Или сам воздух такой в этом чертовом Городе, будь он тысячу раз проклят. Чушь собачья, тут же подумал Вест. Просто Комбинат. Здесь, на территории, особенно хорошо чувствуется, на Десятых – там вообще не пахнет. Нет, это было бы слишком просто, если дело только в воздухе.
Отдохнув, они пошли за ограду. Пэл указал куда, и Вест подчинился. Мразь не.мразь, а делать тут решительно нечего. Не здесь надо искать. А где? Одно «где» теперь есть: Наум, Он, и то знание, которое я получил от него. Но этого мало, и поэтому я ищу второе «где», но это второе мне скажет Пэл, и, значит, его тоже мало. И, я надеюсь, что есть ещё третье «где», что я найду его сам, очень надеюсь… А пока – Пэл. Вот идет. Пэл, дружище, как бы мне хотелось не думать всего этого, а идти весело и чувствовать рядом друга. И только. Оказывается, так не бывает нигде, нигде не может быть, чтобы «и только», разве что в детстве. Ничего, как-нибудь. Устал я просто, а так ничего. Как это он сказал: хочу ли я увидеть живой плод вопиющей глупости кое-кого в Страже? То есть? – спросил я. Из-за этого… м-м… заведения, сказал Пэл, Стражу трясет двадцать лет. Как там что держится, не пойму, сказал Пэл, все вроде бы против, а ему хоть бы чих. Кому – ему? – спросил я. Чему, а не кому, поправил меня Пэл и сказал: а вот увидишь. Сегодня же ночью, хочешь? И я сказал: хочу. Глупости власть предержащих всегда были пищей для мятежных костров. Правда, тем временем можно вконец развалить страну, но это уже детали…
А на выходе из дыры в заборе к Весту подошли четверо. Один, бритоголовый, с абсолютнр оловянными глазами, спокойно приблизился вплотную и стал выворачивать Весту карманы. Это было до того нагло и неожиданно, что Вест оторопел. Трое стояли немного позади, а оловянноглазый молодчик методично работал. Пэла не было. Он как раз отстал – задержался у норы с дедком – и сказал, чтобы Вест шел потихонечку, он догонит. Половинка оранжевого брикета в упаковке, миниатюрные клещи, прихваченные им в одной из мастерских, всякая мелочь – все исчезло в мешочке, привешенном к поясу оловянноглазого. Вест очнулся. Он сделал маленький шаг вперед, прочно наступил молодчику на ногу и одновременно толкнул его в грудь обеими руками. Молодчик рухнул, и Вест с удовлетворением отметил хруст рву-дцихся связок. Потом он увернулся от двоих, воткнул прямые пальцы одному в горло, но третий его достал, и он больно ударился затылком и копчиком о забор и землю. Оставшиеся двое замолотили ногами, он закрывался и закрывался, пока не понял что его больше не бьют, а наверху раздается рык и какие-то взвизги.
…– Ну, вставай, вставай, – приговаривал Пэл. Вест увидел себя все ещё на земле, но чуть поодаль. Все четверо остались на месте и совсем не двигались. – Вставай давай, пора уж.
– Ох. – сказал Вест, – ну я и… Здорово они…
– Еще как, – сказал Пэл.
– А как? – Вест прищурил незаплывший глаз. Средние суставы пальцев на левой руке уже начинали пухнуть. Вест был левша.
– Во как, – Пэл показал.
– Да. Ну, я вроде уже, – сказал Вест, – могу…
И вдруг он увидел. Рядом с телами – живыми, неживыми ли – голубел холмик поблескивающих кристалликов. Как снег, подумал Вест, только не белый. С одной стороны в холмик наступили, и он был обрушен.
Ну и не надо, подумал Вест, качаясь на трехногом табурете. – Ну и молчи, и пожалуйста. И без вас сообразим. Подбородок он упер в кулак, а кулак положил на стол.
– Эй, Пэл, ты не врал, что меня бы в Стражу взяли?
– Не врал. – Пэл вытянул ноги. Под очками не видно было, – открыты у него глаза или нет.
– Очки, у тебя, говоря по чести… того. Неприятные, – сказал Вест.
– Это почему же?
