Юноша бесцеремонно отодвинул девушку в сторону, приблизился к монитору и, быстро продвигаясь вперёд, начал безжалостно убивать нечисть.
***
В три часа ночи Варя отчаялась. На робкие попытки прижаться к Гоше, как бы случайно обнять, он не реагировал. Его вниманием завладел тёмный лабиринт выдуманного мира.
– Гош. Мне вставать рано. Я спать хочу.
– Ага. Ложись на диване, – ответил он, не переставая стрелять.
Варя легла на диван, подложив под голову жёлтого плюшевого медведя с откусанным носом.
– Сделай, пожалуйста, потише.
– Ага. Ща. Последний уровень.
Но именно его Гоша никак не мог пройти. Главный монстр убивал его практически сразу.
– Гош, мне холодно.
– Блин, – он поставил игру на паузу, сбегал к шкафу, достал свою осеннюю куртку, бросил Варе, пробегая к компьютеру мимо лежащей на диване девушки.
Вдохнув эхо аромата соседа, Варя всё-таки уснула.
***
Казалось, она совсем не спала. Она встала с дивана, чувствуя себя уставшей и разбитой. На полу рядом с ним, свернувшись калачиком спал Гоша. Она улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в щёку. Укрыла курткой. На цыпочках вышла в коридор, взяла рюкзак. Стараясь делать всё как можно тише, открыла входную дверь.
За ней, с ключами в руках, стояли родители Гоши. Отец просто смотрел на растрёпанную девушку в полупрозрачной рубашке, мама же, тяжело размахнувшись, ударила её сумкой по голове:
– Ах ты, шлюха! Вся в мать! Шалашовка!
Громкие крики разбудили весь подъезд. Соседи зашаркали к дверным глазкам, чтобы насладиться драмой из первых рядов.
Варя сбежала по лестнице, вытирая слёзы.
Если Гошины родители уже вернулись с дачи, значит, электрички уже ходят.
Заспанный Гоша выбежал на шум в коридор, увидел разгневанную маму и растерянного отца. Соседская дверь приоткрылась на небольшую щёлочку, в ней появился любопытный глаз. Вари уже не было, только где-то внизу гулким эхом хлопнула входная дверь подъезда.
Он сбежал вниз, чувствуя босыми ногами холодный мокрый от утренней росы асфальт. Варя с рюкзаком скрылась за углом соседнего дома. Гоша попытался пробежаться, но ногам стало больно. Решил вернуться за обувью. Медленно поднялся на свой этаж. Сердце бешено колотилось. Было мерзко, тошно, обидно. Варя уехала навсегда. Он потерял девочку, чувства к которой росли с самого детства. Ту, для которой писал стихи. Ту, ради которой был готов измениться. Ту, которая разрушала его отношения с мамой. Ту, которая этой ночью могла стать его первой женщиной, а он для неё – первым мужчиной.
Перед дверью лежали разбитые кабачки, порванный пакет. Гоша зашёл в приоткрытую дверь.
– Ну что, доволен? – набросилась на него мама с порога.
– Мам. Ну ты чего?
– Ничего. Отца до инфаркта довёл.
Папа сидел на кухне, морщась и массируя грудь.
– Пап. Ты как?
– Нормально, сынок. Сейчас пройдёт.
– Пап, давай я скорую вызову?
– Давай взрослые сами разберутся? Иди в комнату, ложись, – скомандовала мама уже отцу.
Папа тяжело поднялся с табурета, опираясь на стену, пошатываясь прошёл в комнату. Практически рухнул на диван, ещё помнящий тепло Вари.
– Вы чего так рано вернулись?
– Чего ты мне зубы заговариваешь? Я тебе сколько раз говорила, что не хочу эту дрянь видеть в своём доме?
– Почему дрянь-то?
– Сейчас она хвостом крутит налево и направо, а лет через пять, в лучшем случае, в подоле принесёт. Это генетика. Посмотри на её мать. Вот такой она будет через пару лет.
– Оля… – папа слабо позвал жену из комнаты, – Оль. Чего-то не отпускает. Есть что-нибудь?
– Горе моё. Сейчас, – мама достала с полки кухонного шкафа коробку из-под обуви, наполненную лекарствами. Порылась, нашла блистер таблеток от давления. Принесла мужу.
– На, рассасывай под языком. Через пятнадцать минут отпустит.
– Да знаю, – папа выдавил таблетку на ладонь, забросил под язык. Прикрыл глаза.
***
Через час папа хрипло задышал. Мама попыталась растолкать его, но он не просыпался.
– Что стоишь! Скорую вызывай! Быстро!
Дрожащими пальцами Гоша набрал номер. Заикаясь, назвал адрес, ответил на вопросы.
Машина с мигалками приехала через полчаса. Всё это время мама делала массаж сердца, обливаясь пóтом и слезами.
Папа умер, не приходя в сознание.
