Вот тут Совет загудел как растревоженный улей. Ройе, правда, в жизни не видел растревоженного улья, но сравнение слишком часто попадалось в классической литературе, чтобы не прийти в голову.
— Дело вовсе не в том, что Совет якобы хочет лишить Государя власти, — подняла голос госпожа Нейгал. — А в том, что передача власти Государю была одним из требований мятежников! Может, мы дойдем и до того, чтобы выполнить остальные?
— Каких только отговорок не придумают люди, чтобы не расставаться с властью! — вырвалось у Северина. Головы начали поворачиваться в его сторону. Он покосился на Ройе.
— Начал — так уж продолжай, — шепнул Детонатор. — Требуй открытого голосования.
Северин выпрямился во весь рост.
— А если мятежник скажет, что вода течет вниз, вы и тогда будете с ним спорить? Да в конце концов, Совет на то и Совет, чтобы по спорным вопросам решать дело голосованием. Открытым голосованием! Чтобы мы точно знали, наконец, кто из нас хочет видеть Государя не более чем декорацией тронного зала!
Если Альберта кинула в Совет камнем, то Северин добавил смачный плевок. Теперь все, кто поддерживал отставку Шнайдера, а также их клиенты, вынуждены либо отстаивать разгромно-проигрышную позицию, либо… да, скорее всего, именно этого Шнайдер и добивался: они включат сейчас тормозные двигатели на полную.
— Думаю, поднимать вопрос об отставке тайсёгуна сейчас преждевременно, — сформулировал общую точку зрения Кимера. — Если введение прямого правления Государя так уж необходимо, то незачем прямо сейчас затевать чехарду с переизбранием тайсёгуна. Думаю, полномочия Рихарда Шнайдера должны остаться в силе до того момента, как будет избран и утвержден Государем соответствующий орган исполнительной власти. Осталось определить состав комиссии, коротая сформирует этот орган…
— Теперь они будет делить пирожок до второго пришествия, — Северин потянулся. — И чем дольше, тем лучше.
Ройе не ответил. Он пристально наблюдал за Керетом.
Юный император поднял сэтто и протянул их Шнайдеру, так и стоявшему коленопреклоненно.
— Возьмите то, что по праву ваше, — сказал он. Потом вскинул голову и оглядел весь зал Совета. — Неужели кто-то здесь полагает, что тейярре так же неведома благодарность, как и вам? Неужели вы думаете, что человека, который провел вас через войну, можно так просто спустить в утилизатор? Ну а я думаю иначе.
С силой ткнув Шнайдеру в руки сэтто, Керет поднял его с колен и поцеловал в обе щеки. После чего спустился с подиума и пошел прочь так быстро, что белые одежды хлопали от резких движений.
Ройе тоже поднялся.
— Пойдем. Цирк закончился.
— Мы не будем участвовать в дележке пирога? — приподнял бровь Северин.
— Нет никакого пирога. А особенно его нет для тех, кто думает, что он есть.
— Объясни.
— Не здесь.
Они покинули зал Совета и спустились на стоянку картов.
— Пирог, — сказал Ройе, — новый орган исполнительной власти при Государе, ты это имел в виду?
— Ну да.
— Ну нет. Это приманка, самые глупые уже на нее клюнули — и вылезли под прожекторы. Смотри, даже самым мутноголовым ясно, что в этом… ну, назовем его Советом министров — мест будет гораздо меньше, чем в Совете Кланов. Хорошо, Шнайдер возьмет, допустим, премьерский портфолио. Еще пятнадцать-двадцать раздаст лояльным к нему лидерам: Кордо, Сэйта, может быть, нам. А остальным? Сейчас, пока Совет Кланов и Совет Капитанов действуют — у этих кланов есть хоть какое-то представительство. Да, они торгуют своими голосами, но хоть что-то за них получают. Что даст им введение прямого императорского правления?
— Большой фаллический символ.
Двери закрылись. Морлок-водитель тронул карт с места.
— Именно. И те, у кого мозги не окончательно вскипели от имперской восторженности, осознают это в полной мере.
— То есть, сказав вслед за мятежниками «А», им придется сказать и «Б» — вместе с императорским правлением вводить парламент.
— Да. А теперь скажи мне — какой ближайший аналог парламента должен собраться в самом скором времени?
Северин с силой хлопнул по подлокотнику кресла.
— Суд над морлоками и Суной. Судебная коллегия.
— Так точно. Примерно месяц их будут собирать. Потом еще Сурт знает сколько продлятся слушания. И все это время добрые картагосцы будут разбираться с мыслью: если мы можем решить судьбу двухсот мятежников — то почему не можем решить свою судьбу?
Северин помолчал еще какое-то время.
— Шнайдер предвидел такой поворот событий — потому и оставил мальчишку и морлоков в живых… И ты конечно, сверкнешь перед этим судом… перед всей планетой, потому что процесс будет транслироваться…
— Нет, — Ройе мрачно оскалился. — Не сверкну. Он отказался от моей защиты.
— Что? — вытаращил глаза Северин. — Как?
— Так. Дослушай запись. Все трое отказались.
Несколько секунд Северин сидел, вытаращив глаза, затем прыснул.
— Хотел бы я знать, что смешного ты здесь отыскал.
— Что смешного? Макс, да это твой новый рекорд: сразу три человека, находящиеся в смертельной опасности, отталкивают твою великодушно протянутую руку.
— Двое из них сказали, что имеют лучшего адвоката, нежели я, — Ройе словно хину жевал. — Хотя, с моей точки зрения, у этого адвоката многовато казненных клиентов на счету, я не претендую на то, чтобы конкурировать с ним.
— А что сказал боя?
— Что доверит защищать себя только человеку, который любит его.
На этот раз Северин выглядел как человек, набивший рот хиной.
— Боги мои. И ты просто развернулся и ушел от него?
— А что я должен был сделать? Я старался его убе…
— О, Маат! Он старался убедить! В чем? В том, что тебе позарез нужна трибуна, и его эшафот представляется тебе наилучшей из всех возможных? Макс, есть такая штука, ее изобрели примерно тогда же, когда огонь и колесо. Называется «вранье». Ты не догадался ему соврать? Ты не догадался сказать, что успел нему привязаться? С ума сойти! Оказывается, есть вещи, на которые ты все-таки не способен ради людей и кораблей дома Рива! И это не убийство, не заговор, не насилие над женщиной — а невинная ложь, которая бы немного облегчила жизнь пареньку, близкому к самоубийству!
— Такого рода ложь не бывает невинной, — Ройе давил сквозь зубы слова, как в старину давили сквозь сито пороховую массу на гранулы. — И если ты этого не понимаешь, ты еще больший мудак, чем я о тебе думал.
— Может, я и мудак, но и тебе, Макс, поздновато разыгрывать целку. Ты не хуже меня знаешь, что спасти их тебе не удастся. Коллегия их приговорит, и все, что ты можешь выжать из этой живодерни — создание прецедента, который будет вписан в наши уродские законы и хоть немного их изменит. Это нужно тебе, а не им. Значит, тебе и ложиться под клиента.
