— Это люди клана Хейр, а я тебе не секретарь.
— Извини. Хейр… — Северин прислушался к своему сантору. — С ума сойти, они пятнадцать лет безвылазно сидели на своем промысле, прииске, как это назвать? И вот подскочили сюда — посмотреть, как Шнайдер будет оправдываться.
— Он не будет оправдываться, — Ройе откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Дай отдохнуть. Я только что провел три нелегких разговора, и у меня слегка гудит в голове.
— Я понимаю твои затруднения, но мне не терпится узнать, чем закончились эти три разговора.
— Прослушай запись и отстань от меня.
Северин взял патрон и начал слушать — но дослушать не успел: началось. Высоко и звонко запела медь, и по первым тактам стало понятно — в зале Государь. Значит, Шнайдер решил зайти с козырного туза. Ройе открыл глаза и поднялся. Бессонная ночь тут же отозвалась — зачастило сердце. Этикет требовал, пока государь входит, стоять, положив на руку на грудь, и Ройе стоял, считая толчки аорты. Двадцать пять за десять секунд, а Пауля уже нет, и умер он, похоже, напрасно.
Государь поднялся на трибуну и снял маску. Кивком дал разрешение сесть.
— Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить вопрос чрезвычайной важности: отставку тайсёгуна. Я изволил выслушать обвинения и желаю, чтобы тайсёгун Шнайдер немедля дал ответ.
— А-атлично, — прокомментировал Северин. — Шнайдер получил право первого слова. Осталось посмотреть, как он им распорядится.
Ройе на это не соизволил даже пожать плечами. Шнайдеру досталось тактическое преимущество, точка. Начиная с этого места можно считать, что битву он выиграл.
— Ваше величество, — Шнайдер, проделав все положенные этикетом телодвижения перед Государем, поднялся на трибуну. — Уважаемые господа. Нет предела моему сожалению о случившемся. Перечисление моих ошибок и упущений заняло бы слишком много времени, назову только самые основные. Я доверился синоби Морихэю Лесану, который укрывал от Государя важных пленников в расчете получить за них выкуп. Я не удостоверился в том, что Ричард Суна мертв. Я долгое время не задавался вопросом, что с головой у командующего базой Аннунаки. Я недооценил способности противника и позволил ему перехватить инициативу. Несомненно, я должен подать в отставку с поста тайсёгуна.
Его слова произвели эффект… Ройе не знал, с чем сравнить эту внезапную тишину, постепенно заполняющуюся сквозняками шепотов. Эти люди пришли сюда брать Шнайдера за горло и добиваться его отставки — или хотя бы просто посмотреть, как Шнайдера берут за горло. А Шнайдер вместо этого сам бросил отставку к их ногам… Вот оно, подходящее сравнение — явиться на морлочьи бои и узнать, что фаворит покончил с собой до начала драки.
Что ж, полдела сделано, они ошарашены и сбиты с толку. Настал момент перейти в наступление — и Шнайдер атаковал в своей обычной манере.
— Но причина этих ошибок — не во мне как в человеке и даже не во мне как в тайсёгуне. Обязанность тайсё — командовать войском, а не управлять Домом. Тайсёгуны, в том числе и я, забыли об этом. В результате мы оказались там, где оказались. Я не смог удержать Вавилон и оказался плохим правителем для дома Рива — но любой другой тайсё на моем месте будет биться в тех же сетях, одновременно воевать и править, одной рукой вести Крыло против Империи, другой распутывать ваши свары и постоянно прикрывать собственный зад. Я устал. И я говорю, что править нами должен лишь тот, кто рожден править: Солнце Тейярре, император Керет.
С этими словами Шнайдер сошел с трибуны и, совершив положенное коленопреклонение, сложил к ногам Государя свою печать и сэтто.
— Нижайше умоляю вас, мой Государь, принять всю полноту власти и успокоить нас, ваших подданных, в тени вашей милости.
Нокаут и нокдаун. Сговаривались-сговаривались, придумывали-загадывали, как бы понадежнее припереть тайсёгуна к стенке, а тут внезапная засада.
— Интересно, за сколько секунд до самых тупых дойдет, что единственный, кто ничего не потеряет от отставки Шнайдера — это сам Шнайдер?
Ройе поморщился. От Северина он ожидал большей проницательности.
Да, конечно же, это так выглядит в глазах незадачливых заговорщиков. В чужом рту кусок всегда слаще, и влияние Шнайдера на Керета они готовы скорее преувеличивать. Кроме того, они уже деморализованы первым ходом тайсёгуна. Они рассчитывали сместить Шнайдера и заменить его Бастианом Кордо. Бастиан — старый пердун, но он флотский до мозга костей, так что его кандидатура устроила бы армию и флот.
Но Шнайдер сделал ход королем и всех переиграл. Ни одна живая душа в этом зале не хочет прямого императорского правления. И ни одна живая душа в зале не решится произнести это вслух. Если прислушаться, можно услышать, как нейроны в головах звенят от напряжения, переваривая нехитрую мысль: Шнайдер может перестать быть тайсёгуном, но он не перестанет быть дядей Государевой невесты, фактически приемным отцом Государя. Даже если его убить — Альберта будет мстить за сына. А ликвидировать всех троих, включая девчонку — задача совершенно невыполнимая в те сроки, которые остались до свадьбы, а там уж девчонка быстренько понесет наследника (чтобы Альберта, один из лучших генетиков планеты, да не подсуетилась на этот счет?) и обернет Государя вокруг пальчика.
По некоторым слухам, Альберта уже это сделала. Уже готовы к имплантации несколько оплодотворенных эмбрионов в состоянии стазиса.
Конечно, пока Государь царствует, но не правит, у родичей его супруги власть тоже чисто символическая. Но все как-то успели подзабыть, что Шнайдер с самого начала обещал передать Керету власть в день его совершеннолетия по вавилонским законам — то есть, в двадцать один год. Потому-то и носился Моро, как ужаленный, по всей Галактике, в поисках юной Элисабет. Потому-то и сложил голову Нейгал.
— Если он поднимет сэтто… — пробормотал Северин, — назад дороги не будет.
— Ее уже нет, — Ройе стиснул руки.
— Позволит ли Государь говорить мне? — раздался усиленный сонором женский голос.
Алиша Нейгал. Отлично.
Керет неловко кивнул и женщина ступила в проем между сиденьями.
— Как бы ни было законно и благородно предложение Рихарда Шнайдера, все же оно слишком похоже на принятие требований мятежников. Может быть, некоторое время спустя, но не сейчас. Никто здесь не станет спорить с тем, что править нами должен Государь, но разве Совет Кланов не назначил срок передачи этой власти — достижение Государем совершеннолетия?
— Дата достижения Государем совершеннолетия указана как последний срок, — возразила Альберта. — Никто не ограничивает прав Совета передать Государю власть раньше. Если, конечно, Совет не хочет попридержать ее для себя.
