Андрей стоял у меня за спиной.
— Сорок процентов за час. Неплохо.
Аккуратно снял у меня с руки манжету.
— Что это такое?
— Несколько усовершенствованный детектор лжи. Меряет реакции организма на внешние раздражители.
Я заметил, что от манжеты тянется шнур к другому ноутбуку.
— Ну и как мои реакции?
— Вы заработали еще один плюс.
Я жил здесь уже более недели. Приступы стали реже и легче, и я понемногу успокоился.
Я отдыхал, во мне цвела благодать…[1]
Я когда-то много читал японцев. Читал, половину не понимая. Теперь я вспомнил все, слово в слово. То, что со мной происходило, напоминало сатори.
Я почти перестал разговаривать, научившись обмениваться мыслями. Но другие Иные больше не могли несанкционированно проникать в мое сознание: я передавал мысли, а не раскрывался. Это был один из результатов обучения. К тому же меня грузили человеческой анатомией, немного медициной и лекциями на тему «Не убий без серьезных к тому оснований».
Утро тридцатого апреля. Яркий весенний свет, который бывает только во сне.
Я отвернулся и включил компьютер.
Здесь была локальная сеть. Мой компьютер тоже был подключен, но вход был под защитой — наконец-то я ее сломал! Довольно тупая защита. Вопрос времени.
На экране появилась задача, напоминающая задания второго теста. Чтобы проникнуть дальше, надо было ее решить. Задача оказалась не из легких. Я промучился минут пятнадцать, но решил.
«Добро пожаловать! Поздравляем с завершением преображения!»
Так меня просто впустили! Ладно. Значит, не надо будет ни перед кем оправдываться.
Я стал читать.
Снег сошел, из-под земли выбивались белые крокусы. Я вышел прогуляться. Мне надо было переварить прочитанное.
Собственно сам архив представлял собой сухой и неполный набор фактов. Один осколок пепельницы. Результаты анализов, психологических тестов, тестов на интеллект. Во второй части: истории болезни, очень похожие на мою. И наконец, несколько научных статей и описаний экспериментов. Статьи были в основном по трем темам: генетике, медицине и микробиологии. Эксперименты скорее напоминали опыты экстрасенсов.
Все это впечатляло, хотя между разделами непосвященный человек мог и не уловить связи. Имен не было. Некие коды, которые в разных частях архива не соответствовали друг другу. На первый взгляд не соответствовали. Нахождение связей напоминало задачку для Иного. И тогда материализовывался второй осколок пепельницы. Третьим было то, чему меня учили, и мои собственные ощущения. Мне казалось, что есть и четвертый.
Я стоял в дальнем углу участка. Земля здесь была мягкой и ровной. Деревьев не росло. Только крокусы. Белая поляна.
Среди результатов анализов было два, резко отличающихся от остальных. Это были обычные человеческие анализы, без характерной реакции Иного. Я бы этого не понял без местных лекций по медицине. Теперь знал. Среди тестов на интеллект тоже были два аномальных. Точнее, нормальных, гораздо ниже остальных. Коды соответствовали друг другу. А еще была карта участка, разбитая на кусочки, каждому из которых был приписан код. Большинство кодов соответствовали растениям, и схема напоминала проект ландшафтного дизайнера. И только коды этого квадрата имели двойное соответствие. Я даже не сразу это понял. Так иногда трудно заметить второй случай в сложной задаче по геометрии. Кроме особого сорта крокусов, коды соответствовали тем двоим, с аномальными тестами.
Додумать дальнейшее не составляло труда. Интересно, мы чувствуем мертвых? Или смерть нема?
Я стоял минут пять и ничего не чувствовал, пока в мое сознание не ворвалась яркая, как вспышка молнии, картинка.
Осень. Пожухлая трава. Ветер качает сосны. Андрей идет под руку с незнакомым мне человеком. Непринужденно разговаривает, улыбается.
Вдруг человек хватается за сердце, падает на колени, валится на бок. Андрей холодно наблюдает агонию. Потом машет рукой помощникам. Роют могилу, тело засыпают негашеной известью, идет пар.
Я чувствую руку на своем плече. Андрей.
«Со вторым было почти то же самое. Только не я остановил ему сердце. Я показываю свои воспоминания».
«Я понимаю».
Он кивнул.
«Мы ошиблись. Здесь две наши ошибки. Опыта не было. Все внове. Мы уже полгода не ошибаемся. Пойдемте».
До преображения я бы отреагировал иначе. Возмутился или испугался. Теперь я был спокоен. Они поступили разумно. О нашем существовании не должны были узнать те, кто не преображен.
В каминном зале собралось небольшое общество. Человек десять. Точнее, десять Иных. Я знал их всех, но впервые видел вместе. Кто-то учил меня, кто-то тестировал, кто-то читал лекции. Здесь же был и хозяин дома Илья Ремезов. До преображения — удачливый коммерсант, миллионер в двадцать восемь лет. После — еще более удачливый коммерсант, только деньги пошли не на дворцы, а на нужды Иных. Одет весьма скромно, без претензий. Он пригласил меня сесть рядом с ним. Это не было знаком особой милости. Ни один Иной не выше другого. Ни один Иной не владеет имуществом. Мы только распорядители нашего общего достояния, а человеческие условности на нас не распространяются. Просто мы с ним были симпатичны друг другу.
Потом я узнал, что это он убил того второго несчастного.
«Как насчет подлипкинской лаборатории?»
Подлипкинскую лабораторию тоже частично спонсировал Илья. Это был такой же частный дом, изнутри напичканный научным оборудованием, и занимались там микробиологической версией нашего происхождения. Существовала гипотеза о некоем симбиозе человека и неизвестного вируса, в результате которого возникал Иной. Эта гипотеза не была основной. Основной была мутационная. Иные как новый вид — эволюционный скачок человечества.
«Я подумаю».
«Существуют две основные стратегии захвата власти: построение альтернативного общества внутри существующего и захват ключевых постов в имеющемся социуме, — это говорил (точнее, мыслил) Марк, один из Иных. Говорил явно для меня. — Мы стараемся комбинировать оба пути. Есть еще революционный путь, но он для нас пока неприемлем. Мы еще слабы. На втором пути у нас сейчас два основных препятствия. Первое: полковник ФСБ Алексей Гордеев. В случае его устранения его место займет наш человек. Кто возьмется?»
Иные совершеннее людей, и им принадлежит будущее. Казалось бы, их приход к власти должен быть неизбежен. Но увы! Успех в обществе определяется далеко не только способностями, но и связями, обладанием властью, деньгами, наконец, возрастом. Возможно, нам придется слишком долго ждать. Мало кому из нас больше тридцати. А ждать мы не можем — нас могут раскрыть раньше и уничтожить всех. Иной может справиться с одним вооруженным человеком, поскольку остановит ему сердце раньше, чем тот успеет выстрелить. Возможно, с двумя. Перед отрядом он бессилен.
