– Маленькая моя девочка… Что они сделали с тобой?..
Дениза мотает головой, глубоко дышит, загоняя слезы внутрь себя: она всегда старалась быть самостоятельной, сильной. На худой шее пульсирует жилка.
– Папка, я больше не могу думать…
Звучит безнадежно глупо.
– Ты не понимаешь? Не понимаешь… Я не могу сосредотачиваться на чем-то, совсем не могу! Проверить счет, письмо написать… а когда я пытаюсь думать о по-настоящему сложном, все плывет, голова болит. Работать не могу: падаю в обморок, – она нервно смеется. – Ужасно.
У нее жалобно дрожит нижняя губа – невыносимо! Утыкаюсь взглядом в стену.
– Они молчат, но нас уже человек тридцать, я слышала. Они говорят, это феномен, новое заболевание: синдром кого-то-там. Только знаешь, я уверена, это все после того поля в "Витасфере".
Мне кажется, что в груди образовалась пустота.
– В "Витасфере"?
– Я там пять недель проработала всего. Ч-черт, догадаться бы сразу, что такие деньги просто так…
– Ты работала в "Витасфере"? В лаборатории "Витасфера"? – Я чувствую, как стремительно уплывает белая стена. – Ты мне не говорила…
– Ну… какая разница, где я работаю. В этом центре, в том… Они предлагали такие деньги! Перспективы… лаборатория, знаешь, под этим колпаком, полем вдохновения – ужасно глупо звучит. Но там действительно здорово работалось, голова такая ясная делалась, легкая. Уставала здорово, но ты не представляешь: такое невероятное ощущение, когда чувствуешь каждую молекулу, и заранее точно знаешь, в каком месте цепочки…
Она теряет мысль, срывается на шепот и продолжает говорить, как в горячечном бреду:
– Они, наверное, включили слишком большую интенсивность поля. Нет, глупости. Это наверняка из-за тех транквилизаторов, какой-нибудь не до конца исследованный образец… Сочетание лекарства с полем?..
Я с ужасом вижу, как белеет ее лицо.
– Дениза… Дениза!
– Папка… Они же просто нас уничтожили, понимаешь?..
Я понимаю слишком многое и совсем ничего. Лабораторию "Витасфера" построил "Брайнворлд". Не самое большое, но мощное пятно: я после него дня два приходил в себя. И Дениза…
Но так не могло, не должно быть! Пятна несут вдохновение, они не зло… и я боюсь усомниться, потому что Тель сознательно искал озарения в пятнах и погиб, вопя про обрезанные крылья… Что я вообще знаю об их природе? Неужели пятно – род наркотика, дарящего эйфорию созидания, но разрушающего мозг? Или все дело в неведомом препарате, которым подстегивали мозг?
Мы говорили с тобой о прогрессе, Тель. Но я никогда не думал, что на этот алтарь попадет Дениза…
Она плачет.
– Сильная моя девочка, умница, – бормочу я, сам не понимая, что. – Наука жестока, и даже если ученый спасает тысячи жизней, это не перевешивает…
– Жизней? Наука? – она принимается хохотать. Лицо искажается циничной гримасой, я пугаюсь: это лицо незнакомой мне женщины. Я понимаю вдруг, что давно уже не знаю свою дочь.
– Ты что, думаешь, мы там изобретали лекарство от рака, да? – она захлебывается болезненным смехом. – Средство от старости, панацею от маразма? Таблетки гениальности?
– Дениза…
– Мы делали… гормональную подтяжку, – дребезгливо хихикает она. – Для жирных задниц.
И в этот миг я понимаю, что всю жизнь был сумасшедшим идеалистом.
– Это, наверное, смешно… должно быть смешно, черт возьми! Мои мозги, как цена за чью-то задницу!
Она кричит, ее колотит крупная дрожь. В двери появляется тревожное лицо санитара. Меня выставляют в коридор, и вслед мне летит, ввинчивается в стерильный воздух отчаянный вопль:
– Мы просто расходный материал!
Улицы мелькают перед глазами, я не могу сосредоточиться на них, так же, наверное, как Дениза. Я говорю в пустоту, и прохожие шарахаются от меня; если я замолчу, я тут же сойду с ума, потому что мне страшно.
Потому что весь этот всплеск мысли, невероятные разработки в самых разных областях, все, о чем кричит реклама – сколькими мозгами это оплачено?
Комнату медленно затапливает сумрак, подбираясь все ближе ко мне. Я сам не знаю, долго ли сижу вот так, неподвижно, уставившись в пустой экран информатора, без горя и без надежды. Без мысли…
Боюсь пошевелиться, словно это разобьет темноту, и она осыплется с меня жалобно звенящими осколками, и откроется за ней то, что еще страшнее.
Когда приходит это сообщение, я заранее знаю, о чем оно.
"Папка, я уезжаю. Я знаю, я сама виновата в том, что все у меня вышло так глупо. Слишком многого хотела, наверное.
Уеду куда-нибудь подальше, сменю имя, найду дурацкую работу: буду выращивать кабачки или разрисовывать толстощеких фарфоровых младенцев. Буду смотреть идиотские шоу и научусь готовить. Может быть, замуж выйду. В конце концов, многие вообще не думают, и им это нисколько не мешает в жизни.
Прости, я знаю, ты за меня переживаешь. Но я не дам тебе ни адреса, ни имени… пока. Когда все устроится, придет к какой-нибудь норме, напишу тебе и маме. Не беспокойся за меня.
Пока,
Дениза."
Новое имя, новая жизнь… мне кажется, я хороню мою маленькую Денизу.
Пальцам холодно, на них капает мокрое. Меня трясет, как в пятне, но лучше бы у меня невыносимо болела голова, чем так раздирает душу. Дениза, отважная моя девочка, убегающая на край света за счастьем, так и не узнавшая, что я ее предал…
Я смотрел и смотрел в эти ровные строчки, и они уже слились в странный японский кроссворд, где нужно было уловить одну мысль, всего одну – которая объяснит все.
Я поймал ее позже, много позже, когда свет истончился и луна мертвенно-бледным краем влезла в окно. Она была очень простой и дурманила вседозволенностью: я понял, что остался совсем один.
И значит, у меня развязаны руки.
Я сидел на унитазе и грыз пальцы, чтобы не захохотать в голос. Я чувствовал себя раковой клеткой, сознательно уничтожающей организм хозяина. Я слышал, как там, за белой дверцей затихает "Брайнворлд", словно засыпает до завтрашнего утра.
В тесной белизне кабинки я мысленно рассказывал вам, господин Грегориус, свою жизнь, потому что мне хотелось оправдаться. Мне хотелось… и сейчас еще хочется верить: я делал все это ради того самого будущего, когда все будут жить вечно и каждый станет гением.
Но когда я замолкаю, то вспоминаю Денизу…
Мы с вами работали на прогресс, господин Грегориус, это правда. Вот только это оказался не тот прогресс, о котором мечтал бедняга Тель.
Я стер все данные о расположении новых пятен с сервера "Брайнворлда". Вы всегда боялись сделать лишнюю копию этой секретнейшей информации. Не забавно ли, что до нее добрались не шпионы конкурентов, а единственный человек, на котором держалась ваша корпорация?
