— Мама, — прошептал Шишкин. Он вспомнил, как Евдокия Клавдиевна приходила с работы в своем стареньком драповом пальтишке и беретике, и варила ему, неразумному, картошку на газовой плите. — Мамочка, — Степе стало жаль маму, да и себя самого. Разве могла она знать, что случится с ее сыном. Вдруг, ни за что, ни про что.
— Мама, — повторили облачка и радостно забулькали. После чего началась совсем уже бесовская вакханалия. — «Не жди ты старушка, любимого сына» — громыхало, как в железной бочке. — «Меня засосала опасная трясина».
— Изверги проклятущие! — Слезы выступили у Шишкина из глаз, в носу стало влажно, и он чихнул.
От чихания его облачка явным образом возбудились, и начали ритмически пульсировать. Они то сливались вместе, то распадались на маленькие светящиеся тороиды. Степану стало жутко.
— Неужели резать будут? Кровушка моя, печенка, железы родимые. Не дамся!
— Режьте, режьте вы билеты, режьте осторожно, — громыхнул оркестр. — Режьте, режьте, перед вами пассажир дорожный.
— Ироды, — застонал Шишкин. — Интересно, они меня для живого уголка, или для музейного экспоната похитили? И перед глазами Степана отчетливо возник давно забытый весенний день.
6.
Школьную биологичку звали Анжеликой Семеновной. Несмотря на чувственное имя, вызывавшее ассоциацию с героиней эротических романов, училка напоминала преждевременно высохшую мумию с выраженными монгольскими скулами.
Над доской в кабинете биологии висел плакат, наглядно отображающий эволюционное древо. В самом низу его располагались простейшие черви, над ними плыли необычайной красоты амебы, куда-то вбок ответвлялись тараканы, мертвой петлей пикировали в преисподнюю (юрские и меловые отложения) моллюски, за ними амфибии и динозавры. К небесным высотам восходили волосатенькие, подлые хищники, напоминавшие гиен с угольками в глазах. Они превращались в мохнатых обезьян, затем в мускулистых питекантропов с низко посаженным лбом, и, наконец, — эволюционное древо не оставляло сомнений в предназначении эволюции, — все ветви заканчивались прямиком под портретом Маркса и Энгельса. Бородачи, в свою очередь, подобострастно смотрели на Ленина, завершавшего эволюционную пирамиду.
— Вы только представьте себе, — Анжелика Семеновна рассказывала о секретах родной земли. — Когда-то на месте нашего микрорайона плескалось море. В нем плавали трилобиты, даже акулы.
— Анжелика Семеновна, можно вас на минутку, — в кабинет заглянула Вера Ивановна, толстая, сентиментальная завуч. Поговаривали, что Вера Ивановна тайком выпивает в школьном красном уголке.
— Попрошу внимания! Сегодня, в понедельник, учительница физики, как и учительница физкультуры внезапно заболели.
Класс радостно загудел.
— Слушайте меня внимательно, — повысила голос учительница. — Вместо уроков мы отправляемся на экскурсию в лес. Всем классом. Будем наблюдать и изучать флору и фауну Подмосковья. По результатам нашего похода вы к следующему уроку напишете подробный отчет. Да, — неумолимо продолжала Анжелика, несмотря на разочарованный стон класса. — Этот отчет и будет вашим домашним заданием. А сейчас все спускаются на первый этаж и организованно идут к «Конюшне».
7.
«Конюшня» — это такой продуктовый магазин на границе микрорайона и лесопарка, в котором всегда пахнет прелой крупой, вином и хлебом, если заморозить пространственно-временной конус в Москве восьмидесятых годов прошлого века. Когда-то, в славные времена кавалерийских полков имени Буденного и Ворошилова, в этом кирпичном здании располагался небольшой конно-племенной завод, позже вокруг понастроили пятиэтажек, которые с энтузиазмом снесли в начале следующего века.
В винном отделе Конюшни продавалось болгарское вино «Солнцедар» — зеленая бутылка за два пятьдесят.
Пока девчонки рассматривали червячков и гусениц, на полянке блаженствовали Степан и его школьные друзья — долговязый Гоша, красавчик Леха, заводила Мишка. Леха сгонял в магазин. Какие там оценки в четверти, когда природа полна цветения, майские листочки еще клейкие, ноздри режет дымок, и повсюду растет ландыш. «Солнцедар» закусывали батоном за тринадцать копеек и скумбрией холодного копчения.
— Шухер! — Леха торопливо сунул бутылку в кусты.
— Ну, мальчики, как успехи?
— Хорошо, Анжелика Семеновна, — закашлялся Степан, прикрывая рот. — Только что видели майского жука.
— Молодцы. Обратите внимание на гусениц…
— Анжелика Семеновна, — позвала учительницу Вика. Она была самой красивой девушкой класса. — Смотрите, что мы нашли.
— Иду, иду, — заторопилась биологичка. — Помните, ребята: сейчас, в период распускания листвы, велика активность насекомых.
— Анжелика Семеновна, она кусается! — Вика была похожа на распускающийся бутон. Тоненькая, с длинными ногами и пышной грудью, разрывающей школьную форму. От нее распространялись голубые волны жасмина.
— Мужики, — Гоша проводил Вику жадным взглядом. — Вы сейчас думаете о бабах. Правильно?
— Я — думаю, — решительно признался Степан, провожая взглядом стройную фигурку в школьной форме.
— Мишка, а ты?
— А мне бабы надоели. Я их столько поимел, — Мишка презрительно нахмурился.
— Сколько? — ахнул Леха.
— Достаточно. Ты на своем веку стольких не трахнешь. Уй, елки зеленые! Я нору нашел, — возбудился Мишка.
— Какую еще нору?
— Какую, какую. Большую. Тут волки живут.
— Волки, скажешь тоже. В этом лесу даже белок почти не осталось.
— Ну, может лиса, или барсук.
— Сейчас мы их выкурим, — Леха вытащил из кармана коричневую пачку сигарет «Камея» с античным профилем, зажег сигарету и выдохнул в норку облако дыма.
— Осторожнее, Леха, а то тебя сейчас как цапнут, придется от бешенства уколы делать.
— Так они тебе и вылезут, — Мишка скептически поморщился. — Здесь тонкий подход нужен. Вот, например, видел свистульку?
— Это чего у тебя такое? — с любопытством спросил Гоша.
— Свисточек-манок для селезней. Дядюшка подарил. Он меня на охоту обещал взять в заповедник. Там все Политбюро охотится, звери так и кишат. Рыбы до хрена. Тамошний лесничий вместе с дядькой техникум заканчивал.
— Ну ты и скажешь, возьмет сейчас, и на кряканье вылезет. Выкуривать его надо.
— А вдруг он подумает, что это утка?
— Эк тебя развезло с одного стакана, — зевнул Гоша.
— Кря, — сказал свисток. — Кря… Кря.
В норе что-то закопошилось.
— Держи, держи его, а то удерет. Сетку подставляй. — торжествующе взревел Мишка. — Точно, волчонок! А вы не верили, дядька у меня знаешь какой охотник.
