Дмитрий Бочарник - Звёзда II

— Знаешь, мне это известно. Но мне также известно, что у него всё в порядке и потому на его, как ты выразился, бирюковатость, я обычно не обращаю особого внимания. Он волен быть таким, каким он хочет быть в данный момент. Он бывает разным и его бирюковатость временная. Он же не может быть все время душой компании.

— Жаль. Его статус универсала… Притом золотого…

— Илья, мне решительно и абсолютно всё равно, как статус моего сына совмещается со статусом твоей дочери. Если у них будут чувства, то мы мешать не должны, не можем. Напротив, мы обязаны им помочь. А если нет, то на нет и суда нет. Я прав?

— Прав то прав, но…

— Илья, твоя дочь если и середнячка, то достаточно твердая. А в остальном тебе, как учёному, хорошо известно Законодательство Триады — в нормальном обществе должны быть всегда три части.

— Спасибо, успокоил.

— Всегда рад. Ладно, мои скоро придут с обхода территории, Илья. Надо прибраться.

— А мне пора: у меня поезд в половине пятого. Пока ещё доберусь до станции. Да и пассбус скоро придет. — Соколов заторопился, пожал Иванову руку и вышел из просторного пятикомнатного номера.

— Ну папа, это не центр, это сказка: пруд, лес, одноэтажные корпуса из чистого дерева, все минимальные удобства, номера на любой вкус. — делился впечатлениями Борис за ужином в общей столовой. Младшие сыновья и дочери согласно кивали, подтверждая справедливость сказанного.

— Я рад, что тебе понравилось. — ответил глава семьи.

Лейтенант Астромедслужбы Земли Юльев за время войны с Чужими вырос до генерал-майора и командира госпитального рейдера первого класса. Столь стремительная карьера в военное время была оплачена многократным превышением нагрузки. Не нашлось ни одного оппонента, который бы усомнился в правомерности такого взлёта: многоуровневая система контроля подготовленности и квалификации исключала всякие лазейки. Здесь не действовал подкуп: нечем было подкупать, и не действовала лесть: она должна быть фундаментально подтверждена фактическим материалом.

Теперь в распоряжении Юльева был полутысячный экипаж медиков и новый госпитальный рейдер «Парацельс». Казалось бы, прошедшие войну военные астромедики могли спокойно поручить разбираться с послевоенными медицинскими проблемами транспортным звеньям Астромедслужбы, обычно выполнявшим только доставочные функции с минимумом важного и необходимого лечения, но это правило не распространялось на Юльева и его подчинённых: «Парацельс», хотя и был военным медицинским кораблём российского Астрофлота планеты, годами не совершал посадку на Медицинских Космодромах Земли и Солнечной системы, мотаясь по самым отдалённым уголкам Метагалактики и обеспечивая глубокую многократно эшелонированную оборону от мыслимых и немыслимых опасностей, давно уже отнесённых к медицинской компетенции, а точнее — в разряд обязательных мероприятий для профилактической медицины. Заправочные и обеспечивающие корабли были единственными, допускаемыми к его бортам машинами, если, конечно, не считать транспортников Астромедслужбы.

Юльев, не желавший терять приобретённый опыт из за обычной человеческой забывчивости, параллельно и помногу упорно занимался по программе «Медицина катастроф» — военный практический опыт требовал внимательной отработки и глубокого осмысления.

Доктор наук Лосев вкусил полевой работы по горло: более чем скромная оснащённость летающих орбитальных и планетных научных баз резервных посёлков эвакуационного сектора заставляла проявлять чудеса изворотливости в стремлении выполнить обширные программы как оборонного, так и гражданского направлений. Лосев не прибыл на Землю даже тогда, когда всем землянам-колонистам были предоставлены в изобилии места на достаточно вместительных и комфортабельных лайнерах: он остался в одном из посёлков ещё на несколько месяцев и никогда впоследствии не жалел об этом. Забывая временами даже поесть, Лев Лосев продвигал решение выбранных им вопросов и проблем.

Одновременно с ежедневной многочасовой работой в посёлках, Лосев интересовался организацией прикрытия научных звеньев со стороны Десантного корпуса Земли и ему удалось в этом направлении продвинуться настолько, что десантники, ранее весьма прохладно относившиеся к соседству с научниками, дали Лосеву карт-бланш на территории своих баз.

Учёный не остался в долгу: ряд усовершенствований, предложенных им, позволил десантикам часто обходиться без ранее считавшимися почти что обязательными десяти процентов людских потерь. Одно это обстоятельство дало учёным возможность сполна реабилитироваться и вступить с ранее неприступными десантниками в весьма близкие и взаимовыгодные отношения. Здесь дело не ограничилось охранными и защитными функциями Десанта — учёные видели в десантниках людей, которые первыми встречают ранее неведомые опасности и способны проверять пионерные разработки в самых наиреальных условиях, создать которые в лабораториях и на полигонах было крайне трудно. И здесь с Лосевым объединили свои усилия многие десятки его коллег.

Наступил день и по рекомендации Совета Десантного Контингента Российских Космических Сил Лев Кондратьевич Лосев был принят на работу в Научный городок Звёздного. К тому времени он защитил вторую докторскую диссертацию по техническим наукам и стал академиком Региональной Академии тяжёлого машиностроения.

В Научном городке Звёздного он познакомился и со своей будущей женой — приват-профессором материаловедения Стеллой Зиновьевной Левицкой. Очень скоро она защитила вторую докторскую диссертацию и стала полным профессором одного из институтов Космического Сектора Службы Науки России. К тому времени у них уже подрастал первенец, а Лосевы уверенно думали о многих детях.

«Космолёту «Реликт» — взлёт. Маршрут выхода на стартовый и разгонный участки проверен. Взлёт разрешаю. Обстановка по маршруту — штатная» — голос диспетчера заставил пятерых космонавтов, собравшихся в центральном посту небольшого корабля пристегнуться и приготовиться к стремительному уходу с родной планеты — в отличие от звездолётов и планетолетов космолёты сразу набирали среднее ускорение и буквально упрыгивали с поверхности Земли на разгонный участок. Это позволяло не занимать воздушные и заатмосферные эшелоны многочисленными ограничительными запретами.

— Экипаж к взлёту готов. — доложил первый помощник.

— Старт!. - произнес командир, пальцами правой руки утапливая клавиши стартовых тангент. Корабль дёрнулся и подпрыгнул вверх, срываясь с упоров. Сила тяжести, немедленно уменьшенная компенсаторами, придавила немногочисленный — всего пятьдесят человек — экипаж к стартовым креслам.