Барышня Михалкова — Рублёвская кивнула, ничуть не покраснев.
— Итак, мы пришли к промежуточному выводу, что главное, чтобы мелкий человечек современного типа проводил всю свою жизнь в погоне за копейкой, но никогда не смог разбогатеть. Это и есть великое колесо финансовой фортуны, бег на месте по кругу, современная и очень гуманная форма рабства. Я понятно излагаю, моя юная слушательница?
Девочка промолчала и только согнула указательный пальчик в знак согласия.
— Продолжим нашу мини–лекцию… Вы поняли уже всю прогрессивность современного рабства? Больше нет ошейников, кандалов, крепостных записей или угрозы голодной смерти в случае потери работы. Новый раб сам приносит в зубах хозяину свой ошейник, как верный пес. О жилье для современных рабов их сеньор–финансист уже совсем не беспокоится — раб берет у сеньора кредит, снимает квартиру или строит ее по форме долгового ипотечного рабства. Рабовладелец–банкир заботится только о том, чтобы рабы покупали лишь сертифицированные продукты питания, выращенные на земле, принадлежащей банку, а также одежду и промышленную продукцию транснациональных корпораций, контролируемых банком. Важно, чтобы новые рабы ни в коем случае не вырвались из финансового рабства и не перешли на самообеспечение и на самоорганизацию общественной жизни без контроля со стороны банковской системы. И окончательный вывод — современный раб должен рождаться и умирать должником, а жить в кредит.
— А что вся эта научная чепуха значит лично для меня? — элегантно пожала юная госпожа Михалкова — Рублёвская оголенным плечиком, с которого сбежала тоненькая лямочка ее коротенького топика.
— А то, ваше юное сверкательство, что если изменится общественный строй, у вас больше не будет слуг, а все будете делать сами. И не потому, что у вас не будет денег им заплатить. А потому, что не будет желающих подъедать объедки с вашей тарелки, допивать опивки из вашего бокала и донашивать шмотки с вашего плеча. Все будут свободными и уверенными в своем будущем, а вы будете никому не нужны.
— Такого не может быть!
— М-да, заметно, что вы не очень прилежно учитесь в школе. А ведь не зря вам на уроках истории крутят фильмы о советской жизни. Такое может быть, еще как может! Может радикально поменяться общественный строй. Банки сразу национализируют в пользу государства. Без либеральной банковской системы капиталистического типа можно еще успешней запускать космические корабли, строить грандиозные гидроэлектростанции, покорять мирный атом и делать самые смертоносные ракеты с ядерными боеголовками, способными снести мегаполис. Но зачем вам полет Гагарина, если у вас на зиму будет лишь одна пара сапожек? Зачем вам космические дали, если вас не будет подвозить в школу личный шофер на вашей машине? Зачем вам океанские глубины, если вам будут недоступны самые роскошные курорты? Вот вас дожидаются в зале суда личные телохранители, оттого–то вы не боитесь нацепить на себя брильянты, которые сделали бы честь любой великой княгине. Если неорабовладельческий строй падет, вы будете ходить пешком как все — в простеньких босоножках, ситцевом платьице, повязавшись платочком. Брильянтов на всех никогда не хватает. Ваши фото не будут красоваться на страницах глянцевых журналов и гламурных сайтах. За вами не будут гоняться папарацци. Вас не будут приглашать на великосветские приемы, потому что бомонда нет там, где все равны.
А когда совсем не станет рабов и миром перестанут править деньги, вам придется наниматься на работу наряду с работницами рабского происхождения, причем и жить с ними бок о бок на равных и обедать в заводской столовой. Убедил я вас, юное создание? — с победным видом улыбнулся профессор.
Наконец–то у девочки разыгралось воображение, а с ним пришло и соображение. Сначала она остолбенела, потом вся передернулась судорогой. Кусочек креветки затрясся на очаровательной нижней губке слишком юной присяжной заседательницы. Она с ужасом уставилась на пустую стену, словно из нее шагнул в комнату для присяжных сам красный призрак коммунизма собственной персоной, каким его рисовали в школьных мультиках для младших классов.
— Высшая мера! — одними губами прошептала госпожа Михалкова — Рублёвская.
— Высшая мера!!! — вразнобой, но уже громко произнесли остальные заседатели.
Наконец–то, к всеобщей радости, жюри присяжных пришло к единому мнению. Вердикт суда был подтвержден единогласно.
Конец
