— Всё уже, договорились, — Шалыкин разжал пальцы. — Кофе у тебя есть?
— Кофе?
— Не тупи. Чтобы не заснуть.
— Я вообще плохо сплю, — сказал Димка.
— Это плохо, но к нашему делу отношения не имеет.
Шалыкин помолчал, щурясь и пощипывая подбородок. Сине-зелёные волосы падали на узкий лоб. Тонкий нос пересекал кривой рубчик.
— Ладно, первый постулат. Реальность формируется здесь, — одноклассник приставил палец к виску. — Она не существует сама по себе, она только у тебя в голове. Когда ты спишь, реальность обновляется, форматируется и заново выстраивается для тебя на следующий период бодрствования. На восемнадцать-двадцать часов.
— Другая?
— Такая же. Но со сбоями. Человек не помнит окружающую его реальность такой, какая она есть, воспринимает субъективно, где-то помнит одно, где-то другое, где-то уверен в том, чего не существовало. Во сне реальность формируется с этими отличиями. Ты, например, помнишь, что цвет стоявшей во дворе машины — красный, и в твоей реальности он будет красный, хотя на самом деле машины вчера там вообще не было.
— Как это?
— Так. Знаешь, что у десятка свидетелей одного и того же события показания иногда различаются не только в мелких деталях, но и кардинально?
— Другая реальность?
Димка спросил это с ухмылкой, предполагая наивную глупость вопроса, но Шалыкин ответил серьёзно:
— Да.
— Но как… Мы же в одном мире живём.
— Угу, — сказал одноклассник. — Мир один, а реальности разные. Разные скорость реакции, восприятия, обработки информации. Статус, в конце концов. Или ты считаешь, что реальность Димы Капитонова совпадает с реальностью депутата Думы? Или ничем не отличается от реальности футболиста, наркодилера, певца, менеджера "Газпрома"? Это, как бы ты не думал, совершенно разные реальности.
Да, подумал Димка, с наркодилером откуда-нибудь из Колумбии или из Афганистана я точно не имею ничего общего.
— И что, нет никакой коллективной, всечеловеческой реальности? — спросил он.
— Почему? — удивился Шалыкин. — Есть. Только она дырявая, как старое покрывало. Кстати, постельное мне выдели.
— Какой-то бред!
Димка шагнул к бельевому шкафу и подал однокласснику простыню и тонкое одеяло.
— Думай, что хочешь, — Шалыкин зевнул, складывая бельё на коленях. — Но так есть. Каждый живёт в своей клетке, которую сам же и мастерит.
— А фотографии?
— Это самое интересное. У тебя есть такая же выпускная, как я тебе показывал?
— Не знаю.
Фотоархив у Димки хранился в верхнем шкафчике старомодного серванта, и ему пришлось подставить стул, чтобы вытащить из вороха альбомов, папок и коробок из-под конфет пакет со школьными снимками. Несколько фотографий, конечно же, выскользнув, разлетелись по полу. Димка в коляске. Димка с совочком. Димка с соской во рту.
Смотреть невозможно. Умиляться уже нечему и даже как-то неловко видеть себя с высоты нынешнего возраста. Год. Три годика. Я это? Глаза мои. Улыбка слюнявая моя. Похож. Только внутренне — ничего общего.
Детство, оно прошло. Голопузое, бессмысленное, беспамятное. Где фотографировали — та ещё угадайка.
Димка торопливо собрал фотографии и запихнул в пакет.
— Нашёл? — спросил его Шалыкин.
— Сейчас.
Выпускной снимок имел большой, альбомный формат. В пакете таких было всего пять или шесть снимков. Димка вынул их все.
Большая семейная: дедушка, бабушка, мама с папой, Димка. Цветная: дедушка с бабушкой, кажется, на день Победы. У бабушки — две медали, у деда — восемь. Южная: на фоне колеса обозрения. Школьная за третий класс. Следующая — какой-то концерт, Димка на сцене с ушастой шапкой. Димка-зайчик.
Выпускная.
Димка пробежал глазами по лицам. Александра Никитична. Аверьянов. Ласточкина. Пейе. Юрка Канев щурился раскосыми глазами из овальной рамки.
Резовой не было.
— Она? — Шалыкин пододвинулся и подставил к Димкиной фотографии свою. — Видишь?
Разница была видна сразу.
У Димки присутствовали Юрка Канев, Светка Желдобина и Витька Войцеховский. У Шалыкина вместо них были Наташа Марченко, Владислав Сливич и Инна Резова.
Инна.
— Этого не может быть, — сказал Димка.
— Может.
— Мы же в одном классе…
— Просто наши реальности разошлись достаточно далеко.
— Я не понимаю, — Димка переводил взгляд с одной фотографии на другую. — Это шутка, да? Я же не мог забыть.
— Капитонов, блин, запомни, — сказал Шалыкин, — единой реальности не существует. Её просто нет. Более-менее устоявшаяся реальность есть в городах, среди тесных групп людей. И то, знаешь, начнёшь приглядываться, ни фига она не общая и не устоявшаяся. Про тараканов в голове присказку слышал? У каждого — свои.
— А если я вспомню Резову, — спросил Димка, — она на фотографии проявится?
— Не вспомнишь.
— Почему?
— Ну, блин, как объяснить? Грубо говоря, ты живёшь на другом континенте. И никакого сообщения между её и твоим континентом нет.
— Но снимок!
— Он из моей реальности.
— И куда же она исчезла, эта реальность?
— Я её сменил, — сказал Шалыкин.
— Зачем?
— Так тебе всё и скажи.
— То есть, менять можно? Лодку, значит, построить можно?
— Какую лодку?
— Ну, чтобы с континента на континент.
— А, в этом смысле. Скорее, придётся построить целую флотилию, — сказал одноклассник. — Чтобы от острова к острову, от человека к человеку, от одной реальности к другой. Ты вот у меня уже четвёртый.
— А почему?
— Потому что по другому не добраться.
— Погоди, погоди, — сказал Димка, которому в голову неожиданно пришла мысль. — Но вот фотография…
— Ну.
— Это же средство фиксации, объективный контроль. Она не может быть разная. Она отображает только то, что есть в действительности!
— Ты эффекты оптической иллюзии видел? — спросил Шалыкин.
Димка кивнул.
— Считай, что здесь то же самое. Несовпадения — это оптическая иллюзия. Если хочешь, другой ракурс. Или вообще вид сбоку.
— Но я же помню Юрку!
— Блин, дурак, — скривился одноклассник. — Ты смотришь на дом. Другой человек тоже смотрит на дом. Видите ли вы одно и то же?
— Разумеется.
— Хрен! — Шалыкин сунул кукиш Димке под нос. — Ты видишь фасад. Другой видит архитектуру, материалы, отделку. Третий видит количество денег, которые угроханы в строительство. Четвёртый видит колодцы ливневой канализации под ногами. А пятый не видит ничего, кроме окна, в котором вот-вот должна появиться его девушка. И в реальности каждого будет присутствовать только то, что он видит. Всё остальное — пустота.
— Но фото…
— Они все сфотографируют разное.
— Но у нас-то был один фотограф! — сказал Димка.
— Сечёшь! — улыбнулся Шалыкин. — Пока мы были вместе, и реальность наша была в какой-то мере общей. Поэтому на снимках и не было расхождений. Но чем сильнее мы отдалялись друг от друга, от школы, от совместной реальности, тем больше накапливалось в нашей памяти расхождений, погрешностей и противоречий. Через какое-то время эти противоречия сформировали индивидуальные реальности и, соответственно, стали влиять на то, что их составляет. В том числе, на материальные объекты.
— Звучит как бред.
— Считай, как хочешь, — покладисто согласился Шалыкин. — Но когда я на твоей реальности заякорюсь, мои фотографии примут привычный тебе вид.
— Как, и снимок с Резовой?
— Вместо неё, скажем, ты будешь стоять с твоим Юркой Каневым. Устраивает?
Димка мотнул головой.
— А можно…
— Что?
Димка покраснел.
— Можно, чтоб не менялось?
— Не получится. Хотя… Можешь на эту ночь положить снимок в холодильник, в морозильную камеру. До месяца продержится.
— Это как, опытным путём?
— А как ещё? Всё, извини, я уже ложиться буду. На, — Шалыкин отдал Димке одеяло, — подержи.
Он поднялся и с хлопком раздёрнул простыню над тахтой.
— Ты сказал, что и я могу, — произнёс Димка.
— Из реальности в реальность? — обернулся одноклассник. — Да без проблем. Только не гарантирую, что попадёшь в нужную.
— А вот если к Резовой?
Шалыкин забрал одеяло.
— Запал, да?
— Нет, просто…
— Эта реальность уже уехала, — сказал Шалыкин.
Он принялся раздеваться.
— Но это же твоя реальность, — сказал Димка, глядя, как одноклассник, стянув свитер через голову, остаётся в синей футболке. — Значит, я могу попробовать через тебя.
Шалыкин сел на тахту и снял носки.
— Не получится. Я же говорю — ты четвёртый, я уже свою и ещё три реальности сменил. Но, в целом, конечно, направление мысли правильное. Ищи якорь, да.
— Где?
— Вот ты задрал, — сказал одноклассник, стягивая джинсы. — Среди людей, знакомых с Резовой и с тобой. Чего проще? Можешь, конечно, попробовать подкатить к тем, кто знает Резову, но не знает тебя, только, боюсь, хрен ты от них чего добьёшься.
