только что чуть не столкнулся.
Обиженный схватил парнишку за шею и прижал, мгновение обмякшее тело, к стене.
– Стоять! Твоего защитника больше нет даже в нашей республике. Давай продолжим наш разговор.
За недолгое время монолога подоспели остальные, кто бежал за предводителем.
– Брось его, мы же опоздаем. Потом выцепим его и продолжим. – сказал, задыхаясь, один из подбежавших.
– Ага, он опять гасанётся на хате. Погодь пару минут… Слышь, уродец, встал на колени!
Уродец опустился на колени. Далее, исполняя следующий приказ, повернулся лицом туда, куда изначально направлялся. Приказывающий пнул его в спину, и тот, упав на ладони, оказался на четвереньках.
– Поехали вперед и направо! – сказал оседлавший.
Они вместе направились к главному входу музыкальной школы… Наездник говорил, что тот теперь его лошадь и периодически будет возить, пока полностью не искупит вину. Но лошадь его не слышала, максимально громко повторяя у себя в голове, что скоро уедет и всё навсегда закончится.
– Это всё последний раз! это всё последний раз! – повторяла лошадь, продолжая приближаться к крыльцу.
Руки постепенно начинали кровоточить. Колени на джинсах уже порвались. Наездник подгонял.
– Дамы!, – обратился он к двум девушкам, вышедшим из музыкальной школы, с большими чехлами на перевес, – вас не подбросить до дома?
– Ну ты и придурок! отпусти его!
Наездник тут же встал с лошади, и пнув её под зад, сообщил, что скоро еще увидимся. А пока лошадь должна отправится в стойло и “не отсвечивать тут, пока не позовут”.
Лошадь сделала еще два шага на четвереньках. Затем встала и снова превратилась в человека… Хотя он считал себя сейчас очень далеко не человеком. Уже не сдерживая слез, он проклинал всё, что вообще можно проклинать.
– Только и можешь, что реветь, сука, как баба! – проклинал он сам себя.
Затем он принялся проклинать общество за то, что оно именно такое. От общества он перешёл к матери, проклиная её за то, что родила его и сделала такой тряпкой и уродом. А потом вообще весь белый свет за то, что тот существует в такой форме, в какой существует… Полностью погруженный в мысли, он дошёл до подъезда. Поднялся на свой этаж.
Тряска во время бега по лестнице вышвырнула из миллиона мыслей одну, что сошла за причину происходящего и тут же была помещена на первый план. Из этой мысли следовало: всё произошло по причине желания быть в социуме.
– И из-за этих ебаных сука чувств блядь! – говорил он сам себе, глядя в глаза зеркального отражения.
– Выход есть! – ответило отражение.
– Выход есть… – тихо согласился смотрящий в зеркало.
Развернувшись к своей кровати, он оглядел комнату. Часть голосов в голове пытались остановить то, что должно случиться, но все несогласные голоса, будучи в меньшинстве, моментально были заткнуты другими мыслями… Поборов остатки рассудка, он вытащил четыре ножа из коробки с разными бумажками, которые не трогала мать. Затем четыре ножа, для удобства выбора, разложились по полу. Выбор пал на самый маленький, но в то же время самый острый.
Нож приготовился резать плоть. Кровь пролилась быстрее чем сам, или кто-либо другой, мог от него ожидать.
В его голову не пришла идея лучше чем изуродовать свое лицо, чтобы это клеймо стало более веским поводом прятаться от людей. Он решил сделать так, чтобы люди шарахались от него, поэтому после первого пробного пореза, не почувствовав боль, он продолжил кромсать лицо так сильно, что оно быстро превратилось в кровавое месиво.
В дело пошли все четыре ножа.
Смешивая слезы, кровь и ошметки мяса с кожей, парень встал на колени. Натянул на шею удавку. Повернулся к окну, направляя взгляд в небо. и сказал, обращаясь к кому-то, кто предположительно есть свыше:
– За что судьба так обошлась со мной?
В ответ молчание.
– Зачем я вообще существую?
Молчание.
– Почему всё это происходит со мной?
Небо по-прежнему молчало.
– Какой смысл в моей жизни? Зачем я вообще нужен? – продолжал спрашивать он, вставая и направляясь к окну, видимо чтобы наблюдатели смогли расслышать его получше.
На улице уже смеркалось. Дальше чем начало леска ничего не видно было. И именно в сторону этого леса двигалась тень. Чуть впереди шла женщина, над которой внезапно включился, никогда на памяти наблюдавшего неработающий, фонарь. Лес вокруг осветил оранжевый свет. Свет был явно ярче чем могла это делать лампа на столбе.
Лицо парня потеряло все эмоции. Он смотрел в сторону леса, чувствуя как наполняется энергией… В голове появилось чёткое осознание того, что нужно делать.
– Я понял…
***
– Я еще раз тебе повторяю, затихни. Я не сделаю тебе ничего плохого, обещаю.
Ладонь, закрывающая рот жертвы, заметно слабее завибрировала от звука согласия.
– Вот и хорошо. Я убираю руку?
– Угу!
Как только, преследовавший, убрал ладонь, всё вокруг озарилось ярким светом… Сразу за кустом, после упавшего дерева, стоял Человек с горящим лицом. Он возник так внезапно, будто всё это время стоял рядом и слушал.
Второй черный силуэт, приказав лежачему отползать, встал между ним и Горящей головой. Снял капюшон, обнажая изуродованное лицо, в котором проглядывались черты того самого Кривого. Затем, сделав шаг ближе к противнику, широко раздвинул руки, максимально загораживая жертву.
Глаза защитника уперлись в ядра, что темно-красным, почти багровым цветом, горели на голове существа напротив, источая нечто похожее на лаву… Возле Кривого, защищающего жертву, из земли, встал ещё один силуэт. И благодаря огню существа напротив, жертва узнала в нем ту самую пропавшую девушку. Та очень медленно поплелась за спину Кривого, чтобы тоже закрыть собой лежачего.
На лицо недавней жертвы упало пару капель воды. Начинающийся дождь, будто придал первому ещё больше сил. Второй же, будто бы начал тухнуть и делать небольшие шажки назад.
Человек в плаще, на секунду обернувшись к лежачему, сказал:
– Теперь я чувствую, что наконец-то могу его убить. Я могу отомстить за неё, единственную, кого я не смог спасти… Я смогу уничтожить зло! Я родился именно для этого! – говорило, улыбаясь, изуродованное лицо, вселяющее страх не меньше чем Человек с горящей головой.
***
Перед глазами стояла полная пустота. В ушах шумела листва. По всему телу ощущался комфорт, будто лежачий находится в самой удобной позе. Если не считать холода, что изредка все-таки пробирается под одеяло, все было круто… Круто до того момента, как лежачий осознал, что спит и как мозг выплюнул на передовую мыслей все события этой ночи.
Глаза открылись. Лежавший вскочил на ноги. Огляделся и понял, что находится у себя дома.
– Приснилось, что ли? – задал вопрос сам себе.
Затем ответил на свой же вопрос:
– Судя по всему, да.
Телом снова овладела слабость, и он упал на кровать. Но буквально через секунду снова подлетел на ноги, поняв, что лёг на плащ…
***
– Да гонишь ты все. Мы знаем какой ты фантазёр! Молчишь вечно, но иногда как напридумываешь и хоть стой, хоть падай. Поливай, лучше, – говорил Заводила, слушая историю
