продолжается! Этим солнечным утром я стою здесь, рядом с Пикалкой, и не боюсь ее — ведь угроза погибнуть, стоя рядом, не больше, чем для жителя Аделаиды, Гонконга, Ванкувера или…
— Стоп! — вдруг сказал Марк.
Верба умолкла и недоуменно обернулась.
— Капельдинер сбросил включение, — объяснил Марк, — у нас брак по картинке.
— Да нормально по картинке! — возмутился Нариман. — Я все вытянул по свету!
— Он сказал нам возвращаться в студию, будет другая задача.
Нариман неохотно опустил камеру и достал из сумки другой объектив:
— Ладно, дайте минуту, хоть крупняк сниму, раз мы уж здесь…
Он долго целился объективом, а мы терпеливо ждали.
— Ложись!!! — вдруг истерично заорал Нариман, бросая камеру, и мы все тоже бросились на землю.
Прошло несколько томительных секунд, но ничего не происходило.
— Показалось… — хрипло сказал Нариман, поднимаясь.
— Что это было? — холодно спросила Верба, безуспешно оттирая грязь с рукава белой кофты.
— Пикалка вдруг прямо на меня посмотрела, — объяснил Нариман. — Дико страшно! Я думал, капец — все ее три глаза сдвинулись в кучу и прямо в меня целились! В нас!
— Да кому ты нужен, — сказал я.
— Ну или куда-то за нашей спиной, плюс минус сто метров, клянусь!
— У нас вообще-то целый город за спиной. С пригородами до горизонта.
— Клянусь, она стреляла куда-то рядом! У меня кадры должны остаться! — не сдавался Нариман, хотя все видели, что ему просто стыдно за свою истерику.
Мы развернулись и тихо зашагали к вагончику охранников. И уже почти дойдя, поняли, что там что-то случилось.
— Быстрее! — замахал нам с порога рыжий охранник, лицо его сейчас казалось бледным, а весь мундир был покрыт словно алыми каплями росы. — Быстрее проходите и уходите, не оборачивайтесь!
Но я все-таки тайком обернулся.
На кресле вместо человека в штатском безвольно лежало обезглавленное тело, а все кресло, пол и стены вокруг были разрисованы, словно неумелый графити-бой пытался здесь красным баллончиком нарисовать восход.
* * *
Пробка на проспекте Героев стояла глухо — видно, впереди была авария.
— Долго нам еще? — спросил Нариман с заднего сиденья.
— Часа два, — откликнулся я. — А если пробка не рассосется, то три.
— Если он такой профессор, чего не живет в центре города? — проворчал Нариман.
— Может, он свежий воздух любит, — возразила Верба.
— А лекции по интернету ездит читать?
— Нариман, — сказал я примирительно, — что-то ты нервный. Из-за трупа в караулке что ли?
— Я нервный, — объяснил Нариман, — потому что поднялся в пять утра ради прямого включения, а меня поставили против солнца, а потом еще сказали, что гоню брак, и включения не было!
— К тебе никаких претензий, — ответил Марк. — Я говорил с Капельдинером, он с первых секунд остановил трансляцию, сказал — не то в кадре было.
— Не та Пикалка что ли? — оскорбился Нариман. — Не тот парк? У нас что, есть на планете другой город, где выросла другая Пикалка? Что там могло быть не то в нашем кадре?!
— Хочешь, сам у него спроси, — огрызнулся Марк.
— Не хочу.
В зеркало я видел, как Нариман вынул ноутбук, расчехлил камеру и принялся соединять их шнуром. «Не то попало, не то попало…» — ворчал он.
Пробка вдруг резко закончилась, и я вдруг увидел, почему: впилившись в разделитель, поперек проспекта стояла маленькая легковушка, а за рулем сидела женщина без головы. Рядом стояли две полицейские машины и скорая. Никто из наших этой сцены не заметил, и хорошо, сцена не из приятных. Я не стал ничего им говорить.
Город закончился, вокруг потянулись поля и загородные склады.
— Охренеть! — вдруг воскликнул Нариман с заднего сиденья. — Верба, смотри!
— Это ты пририсовал? — недоверчиво откликнулась Верба.
— Солнце пробило! Понимаешь, почему наш эфир выключили?
— Что там? — заворочался Марк, пытаясь ослабить ремень безопасности и повернуться. Нариман передал ему ноутбук, Марк долго вглядывался, а потом вдруг присвистнул: — Маленький… Так вот зачем его поставили…
— Мне кто-нибудь вслух объяснит, что там? — раздраженно спросил я. — Или мне обернуться и перестать следить за дорогой?
— Там рядом с Пикалкой, — объяснила Верба, — уже растет вторая. Ее щитом загородили, чтоб с площадки было не заметно. А солнце насквозь просветило. Театр теней. И она в кадр попала.
— Вторая Пикалка?! — изумился я. — А кто же ее щитом загородил?
— Охранники. Или госслужбы, — объяснил Марк. — Видно, указание было, чтоб народ не пугать. А Капельдинер уже в курсе, раз так быстро среагировал.
Я помотал головой.
— То есть, нам еще и врут? Нам, медийщикам?
— Ну, почему врут. Недоговаривают.
— Почему же Капельдинер тогда сразу не предупредил, чтобы мы вторую Пикалку не показывали?
— Наверно государственная тайна.
— Но мы же имеем право знать, мы же телевизионщики!
— Особенно ты, — сказал Нариман.
Ох, все-таки не люблю я его.
* * *
Профессор Йоган выехал нас встречать во двор особняка на электрическом кресле. Был он стар, его желтоватое лицо обрамляла седая борода, а желтые глаза сияли веселыми огоньками.
Осведомившись, как доехали, и не хотим ли чаю, он пригласил нас в свой кабинет. Кресло зажужжало и въехало по пандусу в дом, мы пошли следом. Все стены в кабинете профессора Йогана были в книжных полках — я никогда не видел столько книг.
Пока мы расставляли аппаратуру и свет, профессор непрерывно кашлял.
— Вы неважно выглядите, — осторожно сказала Верба. — Сможете говорить со мной полчаса?
— О, не волнуйтесь! — весело успокоил профессор. — Как только мы начнем беседу, я перестану кашлять, обещаю! Но вы тоже неважно выглядите. Что у вас с лицом, милая, попали в аварию?
— Пустяки, кошка царапнула, — ответила Верба. — В кадре будете только вы.
— Если можно, чтобы кресло в кадр не попало, — попросил он. — Неприятная штука это кресло, не люблю его.
— Отсутствие лишнего в кадре — наша профессия! — ответил Нариман. — Особенно сегодня.
— Хватит шуток, — тихо одернул его Марк.
— А я и молчу. У меня все готово.
— Мотор! — скомандовал Марк.
И Верба заговорила.
— Мы в гостях у доктора математики Йогана Дрейка, чье имя вчера облетело весь интернет. Доктор Йоган, если вкратце — в чем смысл вашей гипотезы?
— Если вкратце, — заговорил Йоган, — я всю жизнь занимался теорией игр.
— Игр?
— Это область математики. Хотите, поиграем? Вы — средневековый пират. После кораблекрушения вас выбросило на остров диких людоедов. Ваша задача — всех убить. У вас есть один мушкет, бесконечный запас пуль и порох. Но есть проблема: мушкет долго перезаряжать. Если они на вас нападут скопом, вы погибли. Какую стратегию вы изберете?
Верба недоуменно молчала.
— Самая эффективная стратегия в такой игре — это стратегия террора. Вам надо держать людоедов в страхе, чтобы они боялись
