Ознакомительная версия.
— В самом деле? — спросил мужчина. Девушка зарыдала еще громче.
— Это Дэвид. Они убили его. Сначала Джима, теперь и Дэвида тоже… — и задохнулась в слезах.
Один из новоприбывших подошел ближе» — О, боже, Эльза, это ты? — воскликнул он.
— Я пыталась остановить его, он не послушался, — проговорила она сквозь слезы. — Я знала, что они убьют его. Он даже слушать не стал, — она обессилен но замолчала и, дрожа, прислонилась к Бернарду.
— Нужно увести ее отсюда, — сказал я. — Вы знаете, где она живет?
— Да, — сказал другой мужчина и решительно взял девушку, словно маленькую девочку, за руку.
Они ушли к машине. Бернард обратился к другому мужчине:
— Будьте добры, останьтесь здесь, пока не приедет полиция.
Мужчина взобрался на холм и взглянул туда.
— Это и есть Дэвид Пол?
— Она сказала, что это Дэвид, — ответил Бернард.
— Да, это он, — подтвердил человек и перелез через изгородь. — Лучше вызвать полицейских из Трейна, — он посмотрел на тело. — Убийцы. Дети-убийцы.
Меня высадили у Киль Мэна. Я воспользовался телефоном мистера Зеллаби и вызвал полицию. Я положил трубку и обнаружил, что сам Зеллаби стоит у меня за спиной со стаканом в руке.
— Глядя на вас, можно подумать, что вы имеете к этому делу непосредственное отношение.
— Да, имею, — кивнул я. — Самое прямое, хоть и несколько неожиданное.
— Как это произошло?
Я изложил ему события, свидетелем которых мне довелось быть. Двадцатью минутами позже вернулся Бернард и добавил некоторые детали.
— Братья Пол были очень расстроены смертью Джима, — начал он (Зеллаби кивнул). — Так вот, Дэвид решил, что раз следствие оказалось таким мягкотелым, то его святая обязанность свершить правосудие. Девушка, Эльза, заходила на ферму Дарк сразу после его ухода. Обнаружив отсутствие ружья, она бросилась за Дэвидом в порыве остановить его. Тот даже слушать не стал. Запер девушку в сарае и отправился осуществить задуманное. Она потратила какое-то время, чтобы выбраться. Добравшись до поля, она не сразу нашла Дэвида. Заметила только, когда прогремел выстрел. Увидела направленное на дорогу ружье. Потом Дэвид вдруг направил ствол в собственную голову и выстрелил еще раз.
Пауза.
— Для полиции проще не придумаешь, — задумчиво нарушил тишину Зеллаби. — Дэвид считал Детей ответственными за смерть брата. Он решает отомстить, убивает одного из них. Потом испугался возможного наказания и кончает жизнь самоубийством. Вполне логично для простого обывателя.
— Все это время я был скептиком по отношению к вашим, как мне казалось, слегка сумасшедшим идеям, — заметил я. — С сегодняшнего дня от моего скептицизма не осталось и следа. А как тот мальчишка посмотрел на нас! Я убежден, что на мгновение он подумал, что стрелял кто-то из нас с Бернардом. И только убедившись, что в наших руках нет оружия, он переключил свое внимание. Трудно описать те ощущения. Ужас? Не то слово. Ты тоже почувствовал? — спросил я Бернарда.
— Странное, очень неприятное, какое-то липкое чувство, — развел руками Бернард. — Страшно мерзкое ощущение.
— О, господи! — воскликнул я, треснув себя рукой по лбу. — Я был так потрясен, что забыл сообщить полиции о раненом мальчике. Нужно вызвать скорую на Ферму.
Зеллаби отрицательно махнул рукой:
— У них в штате свой врач. Еще пауза.
— Мне совсем это не нравится, полковник, — сказал Зеллаби. — Совсем не нравится. Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что начинается кровная вражда.
Обед в Киль Мэйне пришлось отложить, чтобы мы с Бернардом могли дать показания в полиции. Поэтому, когда с формальностями было покончено, я вдруг понял что такое революция. Мой желудок настойчиво требовал пищи. Я был благодарен чете Зеллаби за любезное приглашение поужинать и провести ночь в их доме. Вечернее происшествие заставило Бернарда изменить планы относительно возвращения в Лондон. Он решил, что обязательно должен находиться если и не в самом Мидвиче, то где-то не дальше Трейна. Так что мне предстояло решать, составлю ли я ему компанию или отправлюсь в столицу поездом. Кроме того, я в корне изменил свое отношение к Зеллаби и считал своим долгом извиниться.
Немного смущенный, я маленькими глоточками потягивал ликер. Зеллаби понимал, что мы достаточно сыты последними событиями, и старался удерживать беседу на темах, далеких от Мидвича. Однако вскоре насущные проблемы городка вновь окружили нас в лице мистера Либоди. Он выглядел очень озабоченным и постаревшим больше, чем я мог ожидать, не общаясь с ним на протяжении восьми лет.
Анджела принесла еще одну чашку и предложила новому гостю кофе. Его усилия поддерживать отвлеченную беседу были заметны. Он поставил на стол пустую чашку, всем своим видом показывая, что больше не может сдерживаться.
— Что-то надо делать, — заявил он.
— Дорогой мой викарий, — как можно мягче обратился к нему Зеллаби, — мы уже давно об этом думаем.
— Я подразумеваю безотлагательные действия. Мы делали все от нас зависящее, старались сохранить какое-то равновесие, что ли, найти Детям место в этом мире. Наши взаимоотношения с ними строились чисто эмпирически. Настало время издать законодательный акт, определяющий статус Детей, описывающий их возможности и влияние на окружение. Суд должен иметь основания для своих решений. Раз закон не способен вершить правосудие, люди начинают презирать такой закон и переходят к самостоятельным действиям. Что и подтвердилось сегодня. И даже замни мы сегодняшний кризис, завтра он вновь всплывет в еще более страшной форме. И использовать закон для принятия, незаконных решений тоже нельзя. Расследование сегодня утром больше напоминало фарс, как и дело Джима Пола. Просто необходимо принять решение, позволяющее как-то контролировать поступки Детей на законном основании. Пока не начались новые неприятности.
— Вспомните, — сказал Зеллаби, — когда мы еще предвидели подобные трудности. Меморандум даже посылали на имя полковника. Мы не могли предугадать, что события развернутся по столь кровавому сценарию, но всегда хотели, чтобы и действия Детей подпадали под наши законы. И что же было дальше? Очень просто: вы, полковник, передали наш меморандум в вышестоящие инстанции и сверху нам выразили благодарность за проявленное беспокойство и заверили, что соответствующие учреждения вскоре разработают надлежащие инструкции и правила поведения для Детей. Короче, дело запихнули под сукно в надежде, что все обойдется. А начни эти «соответствующие учреждения» разрабатывать такие инструкции, оставались бы им только посочувствовать. Я лично не представляю, как можно заставить Детей подчиняться каким-то правилам, если они того сами не захотят.
Ознакомительная версия.
