Ознакомительная версия.
В основном каждый случай рассматривает специальный комитет, если хотите, судьи и полицейские. Например, у нас был постоянный нарушитель, но он был олигофрен, разумеется, его никто не выгнал. Все дело в намерении человека и в осознании того, что он делает. Далее, как происходит изгнание? Человеку официально объявляется о том, что он должен покинуть границы государства в определенный период времени.
Опять‑таки каждый случай индивидуален, но мы даем более чем реальные сроки исходя из конкретной ситуации. Например, однажды такой приговор вынесли человеку, жена которого находилась в роддоме. Разумеется, ей дали родить, затем дали три месяца на адаптацию, на подготовку нового места жительства и решение разных других проблем, а затем приговор вступил в силу. Если бы его жена не рожала, ему бы дали месяц. Также у кого‑то тут почти ничего нет: приехал человек, снял квартиру и живет, через месяц уже становится злостным нарушителем. Что у него тут за месяц накопилось? Ничего. После беседы и опроса ему могут дать срок два дня или, например, неделю. Другое дело, человек купил квартиру, прожил тут года три, естественно, у него тут появились свои дела, свое имущество и т. п. Значит, такому дается срок три, четыре, пять месяцев, больше или меньше, все зависит от того, насколько сложно ему на самом деле покинуть страну. Если не успел, например, продать квартиру, что‑то перерегистрировать или еще что бы то ни было сделать, это не проблема — можно написать доверенность на человека, проживающего тут, и тот уже может заниматься делами изгнанного.
Теперь, наверное, Вам интересно, что будет, если человек не уезжает в положенный срок? Дело обстоит так: если человек приговорен к какому‑либо наказанию и он, очевидно начинает прятаться, то он объявляется особо опасным и при обнаружении его можно без предупреждения убить. Такие случаи у нас тоже бывали. Причем игра слов, принятая во всем мире, не действует. Например, один человек прятался в погребе, потому что не успел что‑то тут доделать, а доверенность писать никому не хотел. Когда его нашли, потребовали объяснений. Он сказал, что провалился в погреб и не мог выбраться. А лестницу, которая была рядом, он не заметил. А не кричал никому и не звал на помощь потому, что простудился и у него голос сел. Конечно же, он был уничтожен согласно закону, как бы жестоко это ни звучало. Если же человек не прячется, а просто продолжает жить на территории страны, его вывозят за пределы границы, и после этого он становится персоной нон‑грата. Появившись в стране, он может быть убит без предупреждения. Действительно, бывает, что человек продолжает жить, пока его не вывезут. Он или не верит в серьезность приговора или думает, что его простят и т. д. Мы делаем все, чтобы решить проблему максимально безобидно. Поймите, сама государственная модель и законы в нашей стране почти такие же, как и во всем мире. Глобальная разница только в том, что во всем мире эти законы созданы по принципам морали, но по большой части превратились в игру слов. А у нас они основаны на разумности и адекватности человека. И стражи правопорядка, и чиновники, и врачи, и кто бы то ни был — это люди идейные. Полицейские не берут взяток, потому что им важнее чистота общества, а не личная нажива. Потому что их дети будут жить дальше в этой стране. Врачи не станут назначать лечение на авось, потому что они отучились на врача, чтобы лечить, и это их обязанность. И так по всем параметрам. Поэтому восемьдесят процентов населения этой страны — это те, кто не желает жить в искаженном, изуродованном виде. А остальные пятнадцать процентов — это те, кто приезжают на заработок. Мы не против, пусть работают, и нам хорошо, и им, но только на наших условиях. А наши условия довольно просты — будь человеком и никто тебя не тронет.
Конечно, нарушители есть и среди коренных жителей, как говорится — в семье не без урода, но их все меньше и меньше с каждым десятилетием. И сразу скажу, пусть Вас не удивляет, что правонарушения периодически совершаются. Серьезные или нет, но они будут. Потому как большинство людей зачастую перестают ценить мир, в котором живут, и их так и тянет нарушить закон. Так сказать, нутро рвется наружу. К тому же, большинство не было за границей страны, они понятия не имеют, насколько им тут хорошо.
Затем Георгий Николаевич выдержал паузу, позволив Сергею переварить услышанное, и спросил:
— Я полностью ответил на вопрос или что‑то не освятил?
Сергей несколько раз покивал головой, словно раскладывал все по полочкам у себя в голове, и продолжил задавать вопросы:
— Полностью, более чем. А скажите, Вы ничего не упомянули про убийства, насилие, ограбления и т. д. В вашей стране этого не происходит и, если происходит, есть ли у вас тюрьмы?
— Нет, тюрем нет совсем и никогда не было. К слову, ни один из законов с момента образования государства не изменился. Разве что были добавлены некоторые новые, но они больше касаются мелких правонарушений. А все основные, какими были изначально, такими и остались. Так вот, за всю пока еще небольшую историю нашей страны ни одной тюрьмы не было. Мы считаем, это бессмысленно. У нас все проще и справедливее: за тяжкие преступления, это все, что вы перечислили, и им подобные — смерть. За преступления средней тяжести — изгнание. За мелкие или незначительные — штрафы и индивидуальные наказания. Все просто.
— А каким образом осуществляется смертная казнь? — спросил Сергей.
— Опять‑таки все индивидуально, но чаще просто расстрел. Сразу скажу, чтобы впредь не повторяться, что все наказания у нас часто основываются на индивидуальной ситуации. Это еще одно отличие от всего остального мира. Так вот, обычно просто поднимаем пистолет и стреляем. На начальных этапах становления государства рассматривался вопрос о том, чтобы мучить наказуемых так же, как они мучили своих жертв. Но потом решили не осквернять нашу страну подобной грязью. Однако есть закон другой: например, человек убил человека умышленно и мучительно. Убийцу поймали и доказали, что он виновен. Так вот, прежде чем его застрелят, родственник жертвы может изъявить желание "разобраться" с ним, как захочет. Тогда приговоренного помещают в изолированное помещение со звуконепроницаемыми стенами и обездвиживают, например, связывают. Далее запускают туда родственника убитого, и тот может делать с убийцей, что хочет, в течение суток. Хоть сжечь заживо, что угодно. Но, признаться, в период моего поста в должности президента, а это десять лет, такое было всего трижды на моей памяти.
— Этот метод, — немного испуганно спросил Сергей, — разве не порождает вкус насилия у тех, кто пытает, пусть даже убийцу?
Ознакомительная версия.
