Минут через десять яма была готова. Завернув полиэтиленовой пленкой горловину бутыли, он опустил ее в приготовленную яму и засыпал землей. Сверху осторожно притоптал. Теперь нужно было убрать оставшийся грунт. Набирая его на лопатку, Нетудыхин отходил подальше в сторону от ямы и разбрасывал, как пахарь зерно.
По соседству в кустах неожиданно послышался треск. Нетудыхин вздрогнул. Выскочил заяц. И резко остановился, удивленный. Что делать в такую рань здесь человеку? Грибы, что ли, собирает?
Оба перепуганные, они несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Косой резко рванул в сторону и, петляя между деревьями, скрылся в глубине леса. А Тимофей Сергеевич тревожно подумал, не посланец ли то был Тихона Кузьмича? Но тут же отбросил это подозрение как явно нелепое.
Потом он замаскировал место, где находилась бутыль, листвой, трижды перекрестил его, постоял над ним, как над могилой кого-то умершего, и опять подумал об абсурде собственной жизни. Грустно стало ему что-то. Даже предстоящая рыбалка его не радовала. Сделав на березе крестообразную насечку, он напрямую стал спускаться к озеру.
На берегу пруда ему опять пришла в голову несуразная мысль: сесть порыбачить на то место, которое указывал ему в прошлый раз Сатана. Он остановился, тщательно осмотрел берег: чистый, слегка покатый. Но никаких следов, свидетельствующих о том, что здесь кто-нибудь раньше рыбачил. Вдоль берега — ни единой камышины. А ведь в такую погоду рыба, пожалуй, мордуется и стоит вся в камышах. И тут же подумал: "А вдруг!.." Собрал удочку, забросил в место предполагаемой ямы. Чтобы определить глубину. Рельеф дна в водоемах непостоянен, и там тоже происходят свои изменения и творится своя жизнь, невидимая глазу человека. Глубина оказалась довольно приличной. Нетудыхин нацепил червя и, забросив, стал ждать.
Тишина. Легкое колыхание поплавка на воде. Никакого предчувствия удачи. Ладно, подождем. Гляди, какая-нибудь дура и клюнет. Среди рыб тоже случаются ненормальные экземпляры, которым погода — не закон: фланируют, где вздумается. Посидим малость. Теперь можно дышать без прежнего страха. То, зачем он ехал сюда, он сделал. Писака-марака…
Поплавок слегка наклонился и вяло пошел в сторону. "За водоросли, наверное, зацепился", — подумал Нетудыхин.
Неожиданно поплавок исчез под водой. Нетудыхин подсек и почувствовал, что клюнуло что-то весомое. Стал подводить рыбину к берегу. Она шла тяжело, безуспешно сопротивляясь, и сорвалась с крючка под собственным весом уже на берегу. Карась! Вот те на!
Нетудыхин немедленно собрал вторую удочку, установил рогачики и настроился на серьезную рыбалку. Начался тягучий, но устойчивый клев. Караси шли один в один, как будто их кто-то там, в глубине озера, специально подцеплял Нетудыхину. (Мелькнула у него такая сумасбродная мысль). Нетудыхин внутренне ликовал. Одна рыбина однако, к огорчению Тимофея Сергеевича, сошла.
Часа через два садок Нетудыхина наполнился карасями. Он с тревогой поглядывал время от времени на него, опасаясь, чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного, как в прошлый раз.
После тринадцатого пойманного карася клев прекратился. Поплавки замерли. Нетудыхин подождал минут пятнадцать, потом полчаса, потом еще час — все, нет клева. Карась слинял куда-то. Хотя заметно потеплело, на небе стало проглядывать солнышко и, казалось, клеву бы только начинаться. Но нет, у природы свои прихоти и тайны. Впрочем, Тимофей Сергеевич был доволен и тем, что поймал. Не надо быть жадным. Жадность человека губит. Впереди оставался еще почти целый день, и он решил время это использовать для своих занятий.
Ехал он домой в приподнятом настроении, все представлял себе, как будут обрадованы его удачному и раннему возвращению Кузьма и Захаровна. Одно смущало его: эта чертова цифирь — тринадцать! Объяснить ее себе сколько-нибудь разумно он так и не смог. Потом просто посчитал ее случайным совпадением. Однако вспомнил при этом, что и номер телефона у Сатаны содержал в себе две тринадцатки. Какая-то необъяснимая связь все же, видимо, существовала тут между этими фактами. Магия чисел нам недоступна, и в своей повседневной жизненной практике мы довольствуемся уровнем весьма приблизительных знаний. А надо бы быть точным…
Автобус въезжал в город. За окном поплыли дома нового микрорайона. Нетудыхин взглянул на часы: почти двенадцать. Нет, ребята, нельзя забегать со своими прогнозами впереди Господа Бога. Кто что ни говори, а жизнь иногда выдает нам вещи совершенно непредсказуемые. И прекрасные.
Глава 10
Старый знакомый
Учебный год меж тем потихоньку двигался дальше. Теперь Нетудыхин жил, стараясь аккуратно обходить конфликтные ситуации, и просчитывал наперед последствия своих шагов. Больше всего его выводило из себя то, что, вопреки его ожиданиям, ничего чрезвычайного с ним не происходило. Жизнь его катилась с той естественной бессмысленностью и автоматизмом, которые свойственны существованию большинства людей.
Закрадывалась мысль: Сатана волынит специально. Чтобы усыпить бдительность Нетудыхина. Лукавит, пройдоха. Хитрит, как охотник, идущий на зверя, учуявшего надвигающуюся опасность. А может, там, у Сатаны, что-то не клеилось. И он тянул, маневрировал, тщательно готовясь к решающей схватке.
Закончилась первая четверть. Начались каникулы — время неопределенное, время странное для учителя. Казалось бы, заведены они, каникулы, для того, чтобы все, участвующие в нелегком процессе освоения азов науки, могли отдохнуть. В толковом словаре это слово собственно и обозначает отдых, перерыв на какое-то время в учебном заведении. Но, оказывается, не для преподавателей. А только для учащийся. И хотя занятий нет, учитель в школу обязан являться ежедневно.
Эти дни его заполнены всякими советами, совещаниями, профсоюзными собраниями, политзанятиями и т. д. Происходит очередная идеологическая поднакачка учителей. А как же быть иначе? Ведь основное время года они заняты своим сугубо профессиональным делом. Могут и подзабыть элементарные марксистские истины. Вот потому и надобно их время от времени подпитывать, подзаряжать идейно, подобно севшему аккумулятору. Чтобы не забыли главного. Чтобы помнили, кому они обязаны своим положением. А заодно и передавали свою благодарность и веру другим, следующим за ними поколению людей.
Система работает безотказно и четко. Создается впечатление, что все как будто трудятся и уж во всяком случае заняты нужным делом. Местные юмористы подобную ситуацию означают тремя прописными буквами: ИТД — имитация трудовой деятельности. Одни как бы работают, ничего на самом деле не производя; другие как бы руководят ими и делают вид, что все идет нормально. Хотя все понимают, что это чистейшая ИТД. Понимают и однако же молча участвуют в этом фарсе. Но возмущаться абсурдностью ситуации — не моги. Во-первых, вызовешь целую бурю негодования со стороны коллег: что ж это они, дураки все тут, а ты один умный! Во-вторых, пользы от этого шума Отечеству, как говорил Гоголь, абсолютно никакой. Вот и итэдэшничают, заседают. Но индивидуально игнорировать ИТД можно. Ловчи, исхитряйся, если тебе это удастся. Однако ходить в школу на каникулы ты обязан, никуда не денешься. День получается разорванным, разрушенным, голова к его исходу забита всякой галиматьей.
