— Да, но… я-то тут при чём?
— А вот это как раз то, что мы и хотим выяснить, — не разжимая зубов, сказал опер. — Ну сам смотри!.. Что ни стрясётся — везде рядом Алексей Петрович Колодников… С Полтиной вы давно друг друга знали?
— Да вообще не знаком!
— То есть в ночь с тридцатого на тридцать первое вы со Скуржавым поминали совершенно не знакомого вам человека?
Алексею захотелось закрыть глаза, лечь на пол и тихонько завыть. Какая же сволочь стукнула?.. Борька?.. Да конечно же!.. Вот тварь!..
Проклятье! Губы пересохли… Главное — не облизывать!.. Все изобличённые преступники только и делают, что облизывают пересохшие губы…
— Шёл с работы… — хрипло сказал Алексей. — В арке меня остановили, велели помянуть… Не отказываться же! Я ж не самоубийца… Да я вообще понятия не имел, что это Скуржавый! Имени такого не знал!.. Мне уж потом сказали, как его зовут…
— Кто сказал?
Губы всё-таки пришлось облизнуть. Первым при Колодникове Скуржавого упомянул Димка…
— Н-не помню… Кажется, кто-то во дворе… На следующий день…
— Директорам вы вчера всё это рассказывали по-другому…
Б-бли-ин!.. Он же ещё перед советом директоров вчера хвост распустил… Идиот!..
Алексей снял очки и, плотно зажмурившись, долго мял двумя пальцами переносицу.
— Ну, приврал… — с отвращением к самому себе, выдавил он. — Цену хотел набить…
— Выпили вчера много? — неожиданно спросил опер.
— Где?
— Наверху. С директорами.
— Н-нет… Стопки две, три…
— Вообще часто с ними выпиваете?
— Н-ну… когда пригласят…
— И часто приглашают?
— Да не так чтобы…
— А напарников ваших не приглашали ни разу… — Опер Геннадий Степанович смотрел на Алексея, и глаза у него были совершенно пустые. — Странно, правда? То с директорами, то со Скуржавым… Непростой ты человек, Алексей Петрович!..
Колодников заставил себя криво и широко усмехнуться.
— Подозреваете, что это я их всех на тот свет отправил?
— Нет, — резко сказал опер. — Я просто хочу знать, почему ты всё время врёшь. Почему ты нам, Алексей Петрович, постоянно морочишь голову? Ведь дважды уже пытался ввести в заблуждение… Дважды!
Колодникову стало вдруг всё равно. Достань сейчас Геннадий Степанович наручники — дал бы себя сковать, даже не сопротивляясь.
— А во второй раз — когда?.. — тупо и безразлично спросил он.
Секунды две Геннадий Степанович молча смотрел на Алексея.
— Так, — сказал он наконец. — Прочти и распишись…
Колодников вялой рукой принял лист, долго протирал очки, потом медленно прочёл свои показания относительно нынешнего случая. Уже привычно, не дожидаясь подсказки, вывел внизу: «С моих слов записано верно, мною прочитано», — и, пару раз расчеркнувшись, вернул бумагу.
— Я могу идти?.. — спросил он, уверенный в том, что не может.
— Пока нет, — сухо сказал опер, заполняя какой-то бланк. — Вот возьмите…
— Что это?..
— Повестка на завтра, — пояснил тот, поднимаясь. — Здесь вы говорить не хотите, значит будем беседовать у нас…
«Завтра же воскресенье!..» — хотел сказать Колодников, но так ничего и не сказал… Не решился.
* * *
Пошатываясь, он поднялся по широкой дубовой лестнице на второй этаж. Даже не взглянув на испуганно шевельнувшуюся секретаршу, открыл без стука пухлую обитую кожимитом дверь и вошёл. В совете директоров сидел один Андрей, нервно барабаня пальцами обеих рук по краешку стола и уставив незрячие глаза неясно куда, но скорее всего в безрадостное и близкое будущее. Явление Колодникова он не заметил.
— Андрей… — обессиленно позвал тот.
Директор встрепенулся, глаза прояснились, встревожились.
— А-а, это ты…
— Слушай, Андрей, — сразу пошёл на приступ Колодников, — скажи, чтоб мне зарплату выдали…
Андрей даже сморщился весь, услышав.
— Ну нету денег в кассе, нету…
— Хотя бы половину… — настаивал Алексей. — Ну, займи тогда!
Андрей застонал и хлопнул себя по коленям.
«Если откажет, — стискивая зубы, думал Колодников, — так ему сейчас и брякну: „Что ж вы, гады, продали оперу, как я в арке со Скуржавым Полтину поминал?.. Вы тут, понимаешь, с Архитектором разборки устраиваете — а я за вас отвечай?!“»
— Тебе к спеху, что ли? — жалобно спросил Андрей.
— Напиться хочу, — злобно сказал Колодников.
Одинокий директор оглянулся беспомощно, потом встал, подошёл к шкафу, открыл дверцу.
— На вот… — поколебавшись, проговорил он и протянул Алексею непочатую бутылку греческого коньяка.
«Благодарить не буду, — угрюмо решил тот. — Подставили, скоты — и им же за это спасибо?.. У людей вон воскресенье завтра, а мне — в райотдел… Да ещё неизвестно, чем это всё кончится!..»
— И что теперь? — спросил он чуть ли не с вызовом.
— А… — комсомолец Андрей безнадёжно махнул рукой и снова воззрился с тоской в беспросветное будущее. — Чёрт его знает, что теперь… Вешаться впору…
* * *
Выйдя с бутылкой коньяка от Андрея (Интересно, куда это все остальные директора подевались?), Колодников, не спрашивая разрешения, снял телефонную трубку. Бледная секретарша смотрела на него с испугом. Должно быть, лицо у Алексея было страшное. Нагло поставив бутылку на стол, он вынул из бумажника непристойную визитную карточку и набрал номер. Лишь бы на Ксюшку не налететь… на обезьяну…
— Фирма «Эдем» слушает… — любезно известил слегка хрипловатый голос Милы.
— Привет… — сипло сказал Алексей. — Это я… Ну, Колодников, Колодников… Лёша…
Секунду в трубке было тихо.
— Лёш, ты, что ли?.. — неуверенно переспросила она.
— Да я, я!.. — бросил он с досадой.
— А что это у тебя голос такой? Я и не узнала…
— Да я уже и сам себя не узнаю… Если я к тебе сейчас в гости нагряну… с коньяком… ты как? Не против?..
— Господи, да конечно! — обрадовалась она. — У меня тут как раз Чернолептовы сидят, Ириша с Кирюшей… Только-только о тебе говорили…
Чернолептовы? Вот без них бы он, честно говоря, сегодня как-нибудь обошёлся…
Бросив: «Ну, выхожу, в общем…» — положил трубку, взял бутылку за тулово и уже двинулся к дверям, как вдруг вспомнил, что не спросил ни номера дома, ни квартиры. А на визитной карточке значится лишь телефон. Позвонить ещё раз? А, ладно!.. Сориентируемся как-нибудь. На автопилот Алексей не жаловался никогда. Дорогу он запоминал скорее ногами, нежели головой, и случая ещё не было, чтобы ноги привели его не туда…
Умница Димка, ах, умница!.. Не в пример отцу-придурку… Сразу ведь сказал: не вяжись с ментовкой, забери это своё заявление… Претензий не имею. Точка.
