– Я предлагаю попросить прощения у маленьких Неподвижных Собратьев. За то, что будем идти по ним, – предложил Вурч.
– Попробуй аккуратно раздвинуть их в стороны, – посоветовал Берз. – Может, и пропустят. Но осторожно, чтобы не повредить корешки! Они ведь такие маленькие…
И он наклонился и погладил зелёную травку. Остальные сделали то же самое, шепча слова извинения.
Несмотря на высказанную просьбу, первые шаги по траве дались всем с невероятным трудом. Люрасы не знали, как наступать: выбирать среди общей массы изреженные участки, чтобы придавить как можно меньше Неподвижных Собратьев; или наоборот, выискивать более плотные куртины, в надежде на то, что каждому маленькому Собрату достанется меньшая нагрузка? Всем известно: чем больше носильщиков, тем легче груз.
Кув приспособился: он постарался максимально расплющить стопу, слегка подвыпустив ногокорни – чтобы ослабить давление на Маленьких Собратьев. Он вспомнил, как ходил дома по болоту: широкая стопа не проваливалась. Глядя на него, и Виш сделал точно также, а за ним – и все остальные.
«Ничего, они распрямятся», – подумал Виш, оглядываясь назад.
Почти от побережья начинались густые лесные заросли.
Отряд вступил под сень высоких Неподвижных Собратьев.
– Нет, я бы так не смог! – Чер озирал нависавших над ним гиганторов.
– Как? – не понял Виш.
– Всё время стоять на одном месте. Пусть с высоты такого роста далеко видно, но всё равно: из года в год в неподвижности. Почему они стоят на месте?
– Не знаю, – покачал головой Вурч. – Так решил Перворосток. Одни перемещаются, другие – нет.
– Но они не последовали за Ним! Они вообще Его не знают! Они не ходят и не разговаривают.
– Наверное, здесь более плодородная почва, и она истощается не так быстро, как у нас, – сказал Вурч. – У здешних жителей нет необходимости часто менять место обитания, им хватает еды, даже если они неподвижны. Ты же видишь, здесь земля сплошь укрыта травами, а у нас и самый малый кустик вынужден ежедневно переползать с места на место в надежде найти пропитание.
Виш вспомнил родную землю, взрыхленную тысячами ногокорней, землю, в которой почти не осталось питательных веществ и которую следовало постоянно удобрять, используя любые возможности.
Да, по сравнению с родными местами здешние края выглядели куда благодатнее. Вишу захотелось разуться, зарыть ногокорни поглубже в землю, и питаться, питаться, питаться!
«Но что ты сделаешь, если придут гусеницы? – спросил он сам себя и сам же ответил: – Придётся вытаскивать ногокорни из земли и обороняться!»
– Тут, похоже, совсем нет люрасов, – заметил Берз. – Ни протоптанных дорог, ни тропинок.
– И побережье пустое, – подхватил Люц.
– И гусениц не видно, – пожал плечами Яч.
– Смотри, сглазишь! Зачем они тебе нужны? И без них хорошо.
– А для чего же мы сюда приплыли? Разве не для того, чтобы сражаться с ними?
– Отдохнём! – Люц упал в густую траву. – Дома никогда не удается так…
– Встань! – жёстко приказал Вурч. – Ты мнёшь маленьких Неподвижных Собратьев!
– Но, герб командир! – возмутился Люц. – Тут нет чистой земли, везде растут маленькие! Где же полежать? Ни корни пустить, ни прилечь. Сплошные Неподвижные Собратья.
– Может, потому здесь нет разумных, что Неподвижные Собратья не подпустили их к земле, и они все умерли?
– Да ну, умерли! Что же они, одним солнцепитанием да корневсасыванием живут? Быть не может! Рот-то у них есть?
– Должен быть, – ответил Чер. – Иначе как они назовут себя разумными?
– А может, их сожрали гусеницы? – предположил Берз. – Сожрали всех – потому и плывут к нам. А Неподвижные Собратья – невкусные.
– Есть мнение, что гусеницы нападают только на разумных существ, – авторитетно заявил Люц.
– Ну, тогда тебе бояться нечего, – бросил Чер.
«А как же Перворосток?» – мелькнула у Виша мысль.
Должно быть, о том же подумали и остальные, потому что разговор сразу утих. Вурч перестал обращать внимание на упавших вповалку бойцов. Но сам ложиться не стал. Ходил, озирая окрестности, и с неодобрением поглядывал на лежащих.
Остановился подле Люца. Тут малость придремал, закрыв глаза. Но с головой его что-то творилось: листьеволосы, один за другим, сами собой сворачивались в трубочки.
Заинтригованный, Вурч присел на корточки перед Люцем. Тот почувствовал взгляд командира и открыл глаза.
– Что такое? – недоумённо спросил он, глядя на озабоченное лицо Вурча.
– Да вот, смотрю, что творится с твоей головой.
– А что с ней творится? – Люц поднял ветверуку к голове, и, ощутив вместо плоских листьеволос кудряшки, вскочил и начал ругаться. Ну, командира в подобных шутках он обвинить не мог, поэтому все негодующие взгляды достались Черу. Но тот находился далеко, и был удивлён случившимся не меньше Вурча.
Люц попытался отряхнуть голову и распрямить скрученные листьеволосы. Маленький чёрный жучок – заметил Виш – упал с головы Люца и затерялся в густой траве. А Люц остался стоять в кудряшках.
– Люц! – провозгласил Чер, – У тебя не голова, а море! И её штормит. Она вся в барашках!
– Это жучок, – сказал Виш, улыбаясь, и не понимая, что произошло. – Жучок завил Люца!
Все захохотали.
– Люц! В императорской парикмахерской так не сделают!
– Ай да жучок! Надо бы отловить пару – озолотимся!
Люц, озираясь, смотрел на смеющихся товарищей. И осторожно притрагивался к новой курчавой шевелюре.
– Подождите! – Вурч поднял ветверуку. – Всё не так просто!
Он раскрутил один завиток на голове Люца, вытряхнул на ладонь и показал окружающим маленькое беленькое яичко:
– Жучок отложил яйца.
– И что делать? – дрожащим голосом проговорил бледный Люц.
– Придётся срезать листьеволосы, – развёл ветверуками Вурч. – ты же не хочешь, чтобы тебя съели заживо?
Люц, кивнув, согласился.
Вурч кремнёвым ножом аккуратно соскоблил листьеволосы с головы Люца.
Над лысым Люцем никто не потешался. Шутки прекратились. Жучки оказались более опасными, чем гусеницы.
Чер, правда, попытался пошутить, сказав, что выведшиеся из яичек жучки вряд ли сделали бы больше, чем Вурч, но шутка получилась не вполне удачной. Никто не засмеялся, и Чер, сжав плечо Люца, пустился в пространные рассуждения о том, что, как он слышал, где-то далеко-далеко на севере…
– Но не слишком далеко, потому что совсем далеко никто не живёт, – поправился Чер. – Там очень холодно, земля белая-белая и твёрдая, ногокорни не проникнут. Так вот, в том близком далеке живут племена люрасов, которые при наступлении холодного времени года зарывают ногокорни в землю, сбрасывают листьеволосы – лысеют – и замирают в неподвижности. Засыпают. И спят всё холодное время, ожидая тёплых дней. А потом снова начинают двигаться, когда солнце пригреет посильнее.
