в покойного отца, Борака. Тот, находясь при дворе императора Юань, сумел войти к тому в доверие. И когда в Чагатайском улусе против воли Хубилая выбрали ханом Мубарака, убедил императора, что, если сам станет ханом, никогда не выйдет из-под его воли. Борак получил ярлык на правление. Только он отлично понимал, что при виде того ярлыка никто в Чагатайском улусе ему власть не передаст. И, оказавшись в родном улусе, пошел под руку главного врага Хубилая - Хайду. С его помощью он сверг Мубарака и стал ханом, как и желал.
Но после смерти Борака началась в Чагатайском улусе такая смута, что нойоны призвали на правление Хайду, который мог удержать власть железной рукой. Дува, сын Борака, согласился с этим решением, ибо оно было разумно, и стал верным союзником хана. И он хорошо знал, о чем говорит, когда поминал о смуте.
Большинство военачальников, собравшихся на совет, было с ним согласно. Но они предпочитали помалкивать, ожидая, пока выскажется Хайду. Много лет он вел борьбу с Хубилаем, но сколько бы не одерживал побед, не мог сокрушить империю. Ибо Хайду - это Хайду. А Хубилай , это помимо него, императрица Чаби, верховный везир Ахмад, фактический соправитель отца Чинким, именуемый на китайский лад Чжэнь-цзин, и Байан Чипсанг, главный из полководцев.
Теперь Чаби, к советам которой Хубилай неизменно прислушивался, умерла. Враги Ахмада при дворе одержали верх, он был обвинен во множестве преступлений - не всегда ложно - и умерщвлен вместе с семьей; с них живьем сняли кожу. Этого добился Чжэнь-цзин, наследник трона. А теперь мертв и он. Сумеет ли Байан Чипсанг охранить империю Юань столь же успешно, как сокрушил империю Сун?
Хайду отвечает не сразу. Раздумывает. Его темное скуластое лицо с узкими глазами неподвижно. Он уже немолод, ему сравнялось полвека, но хан крепок и полон сил. Он всегда выслушивает тех, кто допущен на совет, но решения принимает сам. Это Хубилай на ханьский манер окружил себя советниками-стратегами, Хайду сам себе стратег.
- Ты прав, - обращается он к Дуве. - Каммала постарается доказать, что он лучше всего годится в наследники. А это значит, что он убедит Хубилая дать ему войско и первым пойдет на нас. Воинов они наберут без труда, но нужно будет выбрать путь, где войско будет в состоянии прокормиться и пересечь реки. Там мы их и встретим.
Нойоны, дети ханов и знатные воины с уважением слушают слова предводителя. Если он так сказал, так и будет.
А говорит он о том, что Каммала неопытен, не будет слушать старых полководцев отца, и потому постарается прорваться вглубь Великой степи. И его следует окружить. Войску следует разделиться. Хайду сам поведет свой тумен. Левое крыло он отдает Дуве, правое своим детям. И пусть снаряжаются в поход, как велят обычай и Яса.
- Но есть у меня наставление для тех из моих детей, что я отправляю в поход. Урус, Хутулун, останьтесь.
Прочие покидают шатер, искоса бросают взгляды на детей хана. Хутулун пропускает эти взгляды мимо внимания, и сердито скалится. Сдается, Уруса отец оставил просто для виду, а разговор предназначен для нее, и нерадостен был этот разговор.
Они с отцом понимали друг друга с полуслова и даже без слов. И ей казалось, что так будет всегда.
Она ошиблась.
После того, что произошло в последние месяцы, отец почти не говорит с ней. И хотя она не лишилась своих владений, воинов, табунов и отар, даже глупец поймет: Хутулун в немилости. И она знает причину.
Она не жалеет о том, что ослушалась отца. Слово великого хана - золото, а он дал слово, что не станет принуждать дочь к замужеству.
По правде, нельзя утверждать, что и в этот раз он ее принуждал. Но поставил ее перед выбором, когда отказ выглядел предательством. Ибо отец мог обрести очень сильного союзника. Настолько сильного, что можно было забыть о многолетней вражде между потомками Угэдея и Тулуя, и закрыть глаза на позабытые обычаи предков.
Но она отказалась. Уж она от данного слова не отступится.
И отец ее не простил.
Хутулун готова к тому, что речь пойдет именно об этом. Но отец произносит нечто неожиданное.
- Абтакул будет сопровождать тебя. Он возглавит твою охрану.
Хутулун настолько озадачена, что даже не спрашивает: "Зачем?"
Она не понимает.
Предположим, отец гневается, и захотел приставить к ней своего человека. Но именно этого?
Дело даже не в том, что он полукровка. Мать у него из семьи тех ойратских купцов, что отправились за Великую Стену еще до воцарения Хубилая, как их - чорос? Керис? А отец вроде бы ханец.
Но это неважно. Степная империя Хайду включает в себя множество племен. Может быть, не меньше, чем Юань.
И не в его статусе. Хайду сделал Абтакула своим эмиром баурчи, заезжий франкский монах называет это смешным словом "сенешаль". Человек, ведающий снабжением ханской ставки, конечно, не может быть глуп, но что ему делать в ее охране?
Однако не это озадачивает и даже возмущает Хутулун. Она мало знает о прошлом Абтакула, но и того, что ей ведомо, достаточно. И она говорит прямо - к чему уловки?
- Почему ты ему доверяешь, отец? Он - предатель и убийца, а не честный воин.
- Именно поэтому и доверяю, - усмехается Хайду, но усмешка быстро исчезает, потому что он видит - Хутулун готова возразить. И он резко завершает разговор.
- Ты отказалась исполнить просьбу отца. Но приказ хана ты выполнишь. Ступайте оба.
Они уходят. Урус за все время не произнес ни слова.
Позже Хутулун кажется, что она поняла намерения отца. Хайду не простил ее. И ясно назвал причину, по которой доверяет Абтакулу.
Тот вряд ли сумел бы победить ее в бою - но его не этому учили. Если понадобится, если хан отдаст такой приказ - Абтакул убьет ее. Для этого он и должен быть рядом.
Что ж, так тому и быть.
Потом, когда войско продвигалось на запад, она вспоминала, с чего все началось.
С ее победоносного возвращения из очередного набега, да. Когда все приветствовали ее радостными кличами, и отец сам выехал ей навстречу. Никому из прочих детей он не оказывал такой милости. Были те, кто осуждал его за это. Но Хайду отвечал - мы не ханьцы, для которых дочери - ничто. У нас отцы заботятся о дочерях, таков обычай.
И уж теперь, когда все радостно вопили, восхваляя победоносную Хутулун, никто
