Дни текли, и мозг Любистка сыграл с ним прелюбопытнейшую шутку.
Мальчик оказался способен позабыть о том, где находится. Темнота превратилась в беззвёздную бесконечность, растянутую в необозримом пустынном пространстве. Дух Любистка заполнил собой всю необъятную пустоту. Вот так, должно быть, чувствовал себя Господь перед Созиданием — духом единым в бесформенной, безграничной жидкой вечности. Это было такое могучее чувство, что само время остановилось. Любисток осознавал себя одновременно и ничем, и всей вселенной. И так невообразимо прекрасно было это ощущение безвременья, что он сумел замкнуть себя внутри него — так же плотно, как в заколоченной бочке.
А вот с Ником всё было иначе. Он страдал.
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОКРУГ РОКЛЕНД!»
Алли и в страшном сне бы не приснилось, что она снова когда-нибудь увидит этот дорожный знак. Когда она в последний раз была здесь, её пытались затолкать в землю, и если бы не Любисток с Ником, ей бы несдобровать. «Должно быть, я совсем рехнулась, если припёрлась сюда», — подумала она. Ну что ж, рехнулась или нет — она здесь.
— Джонни-О! — надсаживаясь, прокричала она. — Мне надо поговорить с тобой, Джонни-О!
Алли вычислила, что отнюдь не слепая удача привела сюда той ночью Джонни-О и его команду придурков. Все вновь прибывшие в Междумир в этом регионе, как правило, следуют по одному и тому же главному шоссе, а значит, проходят в этом месте. Если самого Джонни-О здесь нет, то наверняка он оставил своего наблюдателя — перехватывать любого ни о чём не подозревающего Зелёныша, вздумавшего отдохнуть под вывеской «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОКРУГ РОКЛЕНД!».
Её расчёты оказались верными. Правда, пришлось покричать и пошуметь несколько часов, но наконец Джонни-О услышал призыв и около полудня явился в сопровождении доброго десятка пацанов вместо жалкой тройки, как в прошлый раз. Вот теперь их никаким монстром не испугаешь. С нижней губы Джонни-О всё так же свисала сигарета, дымя, но не сгорая. Алли сообразила, что эта гадость будет торчать у него во рту до Страшного суда.
— Э, да это же та девка, что надула тебя! — сказал пацан с фиолетовыми губами и шарообразным утолщением в горле.
Джонни-О сунул ему кулаком в рёбра.
— Чёрта с два она меня надула!
Возражать никто не решился.
Джонни-О набычился и пригнулся, словно собрался стрелять с бедра при первом признаке опасности. Тщедушная фигура с огромными ручищами — обхохочешься.
— Я, вроде помнится, послал тебя вниз, — сказал он.
— Что-то с памятью твоей стало. Как видишь, я никуда не провалилась.
— Ух ты! И чё — явилась обратно, чтобы я тебя на этот раз таки послал?
— Я пришла к тебе с инициативой.
Атаман шайки смотрел на неё с каменной физиономией. Поначалу Алли думала, что он специально выдерживает паузу, но вскоре поняла, что тот попросту не знает, что такое «инициатива».
— Мне нужна твоя помощь, — объяснила Алли.
Тряпичный Энди откинул с глаз свои нелепые малиновые патлы и заржал:
— Сбрендила? С какого перепугу мы станем тебе помогать?
Джонни-О дал ему тумака, после чего сложил на груди свои внушительные руки и произнёс:
— Сбрендила? С какого перепугу мы станем тебе помогать?
— Потому что я могу дать вам то, чего вам всем страшно хочется.
К этому времени на место событий подвалило ещё больше ребят. Некоторые были совсем малыши, другие — Аллиного возраста, может, даже чуть старше. Но всех роднило одно — злобные гримасы на мордахах, даже у самых маленьких.
— А мы от тебя ничего не хочем! — заявил Джонни-О, и хор малолетних головорезов согласно подпел ему. Но Алли сразу распознала — это только поза. Он наверняка сгорает от любопытства. Если б это было не так — он бы уже давно вогнал её в землю.
— Ты нападаешь на Зелёнышей из-за завалявшихся в их карманах жалких объедков и изжёваных жвачек…
Джонни-О пожал плечами.
— Ага. И чё?
— А что если я скажу тебе, где можно взять самую настоящую еду? Не какие-то крошки, а целые буханки отличного хлеба?
Главарь банды не изменил своей патетической позы.
— А что если я скажу, что ты гонишь туфту?
— Никакая это не туфта. Я самолично знаю место, где салями и цыплята свисают с потолка и где ты можешь есть, пока пузо не лопнет, и запивать рутбиром!
— Рутбиром… — эхом отозвался один из малышей.
Джонни-О бросил на него предупреждающий взгляд исподлобья, и мальчик уставился себе под ноги.
— Таких местов нет. Ты чё, думаешь, я совсем дурак?
«Вообще-то да», — подумала Алли, но решила, что такой ответ делу не поможет. Вместо этого она сказала:
— Ты слышал о некоем Проныре?
Судя по реакции других ребят, это имя было им знакомо.
По толпе прошёл гул, пара-тройка мальчишек попятилась от Алли, а шарик в горле Филетовогубого дёрнулся вверх-вниз, как рыбачий поплавок. На мгновение Алли показалось, что в глазах Джонни-О мелькнул страх, но он тут же так широко осклабился, что кончик его мерзкого окурка задрался к небу.
— Сперва ты мне впариваешь, что у тебя в корешах МакГилл, а теперь ещё и Проныра? — Его улыбка перешла в угрожающую гримасу, а кончик сигареты опустился. — Ты мне надоела. Знаешь чё? А не пошла бы ты вниз?
— Вниз! Вниз! — завопила вся шайка. — Отправь её вниз!
Они надвинулись на Алли. Девочка понимала, что в её распоряжении считанные секунды до того, как толпа распояшется окончательно, а тогда уже ничто её не спасёт.
— Да, я врала! — закричала она. — Я соврала насчёт МакГилла, потому что мне надо было остановить тебя, чтобы ты не отправил меня в центр Земли. Но на этот раз я говорю чистую правду!
Джонни-О воздел десницу горе, и подчинённые приостановились, ожидая решения начальника.
— Проныра захватил моих друзей. В одиночку мне их не выручить. Мне нужен сильный союзник, — сказала Алли, глядя Джонни-О прямо в глаза. — Сильный и умный.
Кончик сигареты. Куда он укажет? Вверх или вниз?
Тот долго ходил туда-сюда и наконец уставился в небо.
— Ты пришла к кому надо.
Они отвели Алли в ближайший городок, где Джонни-О и его шайка обормотов облюбовали себе место для житья. По дороге Джонни-О пересёк главную улицу несколько раз, видимо, придавая этой процедуре особое значение, которого Алли пока не могла понять.
— Это из-за китайских ресторанов, — пояснил Тряпичный Энди. — Плохая примета что ли… Джонни-О слышал, что к ним лучше не подходить.
Вот им и пришлось плестись по улице змейкой — чтобы избежать приближения к китайским ресторанам, доказывая тем самым, что суеверия — удел не только живых.
