Александр Селин - Видеоунтерменш

– Так, кто-то не понял, – ухмыльнулся Леснер. – Это кто про бонус спросил? Выходи!

Но на этот раз в толпе молчали. Никто не вышел.

– Вот так-то! – Леснер обмяк немного. – Я думаю, для понятливых будет достаточно того, что все рекламное время на метровых каналах отдается нам. Следовательно, конкурентов не будет. И у вас выбора не будет. Так что, если кто-то недоволен, то пусть сразу валит, пока отмашку не дали. А если кто желает про деньги узнать, то, как пророк, своим апостолом по финансам назначаю Эзополя. У него и спросите.

«Интересно, а где Апоков? – подумал Садовников. – Где же Александр Завенович? Какова же его роль?»

– Садовников!!!

Сергей проснулся и увидел Галину Васильевну Иквину, стоящую над ним. Если судить по ее удивленному лицу, то заснул он крепко, и разбудила она его, видать, не с первого окрика.

– Садовников, вы что, уснули, что ли?

– Да нет… Так… задремал слегка.

– Работать надо, а не спать, Сергей.

– А я и так работаю.

– Где же это видно, что вы работаете? Я сожалею, что пока не могу выделить для вас рабочее место с компьютером. Но если вам пришлось подождать в студии, то это вовсе не означает, что надо спать.

– А я на уровне подсознания работал, – зевнул Сергей. – Кстати, на роль Понтия Пилата еще исполнителя не подобрали?

– Какого еще Пилата?

– Римского наместника в Иудее.

– Какого еще наместника?

«О господи! – подумал Сергей. – Она, кажется, не знает, кто такой Пилат».

– Вот что я выяснила: Болгарина сегодня не будет. Он срочно уехал в Симферополь на гастроли. А пока, чтобы вы не спали, а занимались делом… – В руках у Галины Васильевны появилась бумажная стопка. – Я попрошу вас ознакомиться со сценарной заявкой новой передачи и еще прочитать сценарии нового сериала.

– Что это?!

На листке сценарной заявки, что лежала сверху, жирным шрифтом было выведено «Звезды не гаснут!». Сергей шумно сглотнул слюну, горько усмехнулся, но промолчал.

– Это Ольга Румянцева новую передачу придумала, – пояснила Иквина. – Ознакомитесь, устно выскажете свое мнение и все. А вот к этому, – она постучала пальцем по большой стопке, – попрошу отнестись серьезно. Тут первые шесть серий. Внимательно прочитайте, вникните, а потом мне расскажете, как вы все это поняли. На страничку или на две простым доходчивым языком опишите краткое содержание прочитанного и сформулируйте основную идею.

Сергей посмотрел на титульный лист большой стопки. Красивым, тщательно подобранным шрифтом на титульном листе было выведено название: «Неизвестная Россия». Далее в скобках было написано, что это стосерийный киносериал. В самом низу была обозначена дата написания. А фамилии авторов в правом верхнем углу почему-то покрыты канцелярской замазкой.

– А кто же авторы этой работы, Галина Васильевна? Или автор…

Иквина встрепенулась.

– Авторы – мы все. Я, Гендель, Вранович, даже кое-кто из американских специалистов принимал участие. Вот. А что касается самой идеи сериала, то она принадлежит Михаилу Юрьевичу и Александру Завеновичу. Видите, сколько авторов! Поэтому, чтобы не устраивать «братского кладбища», мы пока решили авторов не указывать вообще. А может, кто-нибудь еще по ходу дела подключится.

– Так… Та-ак… – Сергей растерялся. – Тогда зачем вам нужно от меня описание идеи доходчивыми словами, если вы – ее авторы?

– Зачем-зачем… Дед Пихто! – рявкнула Иквина. – Потому что я хочу, чтобы вы во всем этом разобрались сами, а не с моих слов! Потому что не исключено, что этот сериал вам придется дописывать или адаптировать. Не можем же мы разорваться на части!

– Адаптировать откуда – куда?

– Куда скажут, Садовников! А пока прочитайте и кратко сформулируйте идею! Да, кстати, я еще ни строчки не получила от вас про Иисуса Христа. А время идет, между прочим. Новый год не за горами. Еще надо и репетировать. Есть какие-нибудь соображения?

– Есть, – соврал Сергей.

– И вот еще… Хочу вам помочь… – На несколько секунд Иквина как бы засомневалась. – Уж коль мы с вами делаем российский вариант рок-оперы «Иисус Христос», то хорошо бы содержание увязать как-нибудь с Россией, понимаете? С русскими березками, куполами церквей, санями… и всем, что нам дорого.

– То есть как?! Что вы, Галина Васильевна? Какие русские купола? Славяне крестились тысячу лет спустя после прихода Христа. Во время Владимира Красно Солнышко, если мне не изменяет память. Да небось во времена Христа славянского народа как такового еще и не было. Какие купола? Какие сани?

– Знаю. – Иквина говорила хотя и неуверенно, но по-прежнему с властными интонациями. – Знаю, что тысячу лет спустя. Ну и что? Мы же с вами говорим, Садовников, о художественном произведении, а не о документальном репортаже. Ну, а коль скоро речь идет о художественной рок-опере, то почему бы не устроить что-нибудь вроде переклички времен с тысячелетним интервалом… Приход Христа – Крещение Руси, Тель-Авив – Владимир Красно Солнышко…

– Может все-таки Иерусалим, а не Тель-Авив?

– Да какая разница?

– Да, – согласился Сергей. – Теперь уже никакой разницы.

– Вот, – заканчивала разговор Иквина. – Если мы сумеем рок-оперу как-нибудь запараллелить с Россией, то может получиться и оригинально и вместе с тем – патриотично. Сразу двух зайцев убьем. Во всяком случае, Александр Завенович против того, чтобы слизывать западные варианты один к одному. И библейские истории – тоже… Вообще-то я вам завидую, Сережа. Вам дается столько свободы действия, а вы почему-то пятнами покрылись.

– Будут еще какие-нибудь указания? – Сергей встал, взял сумку.

– Да, – вспомнила Иквина. – Но это не сейчас. Это когда подойдете к финалу рок-оперы. Последние слова Болгарина должны быть такими: «Мессия не я. Мессия – это тот, кто придет следом за мной».

– Да-а? – удивился Сергей. – Ну и кто же следом за ним придет?

– Для вас это не имеет никакого значения. Ваша задача написать рок-оперу.

Покинув студию, проходя по шаболовским коридорам, Садовников все еще выбирал, как ему провести остаток дня. Очень хотелось поехать к Роману и поделиться последними новостями, поскольку плотина в очередной раз наполнилась до краев и содержимому нужен был выход, но с другой стороны он обещал навестить своего старого преподавателя Марка Соломоновича Полянского, который работал теперь на одной из кафедр Историко-архивного института. Вчера, разговаривая по телефону, Полянский очень обрадовался, что бывший студент собирается его навестить, но тут же спросил: «О, Сережа, я, наверное, вам понадобился по делу? Скажите честно». «Если честно, то по делу, простите меня, Марк Соломонович». «Я не обижаюсь, Сережа, – немного погрустнел Полянский, – Сейчас время такое… Навещаем только по делу. Но я все равно очень рад, что по неизвестному пока мне делу вы решили обратиться все-таки ко мне. Жду вас в институте, в любой вечер рабочей недели сразу после шести». «Спасибо, Марк Соломонович». Вот такой вчера состоялся между ними добрый телефонный диалог. И, чтобы продемонстрировать свое уважение к профессору, Садовников решил не откладывать визит и поехать в Историко-архивный прямо сегодня: «Руденко подождет. И день полноценно доработаю. И с рок-оперой надо спешить». Посмотрев еще раз на бумаги, полученные от Иквиной, которые он держал в руках, Сергей снял сумку с плеча, достал оттуда черную папку с изображением солнышка в правом верхнем углу, ту самую, которую нечаянно увел у Романа, и положил в нее сценарии. Все это опять в сумку. Застегнул молнию. Что-то словно кольнуло его, когда он проделывал эту нехитрую манипуляцию. Обернулся… Бледная и страшная, словно ведьма, восставшая из гроба, на него смотрела Ольга Румянцева. Такого взгляда у своей старой знакомой он не встречал никогда. Одержимый, концентрированный, гипнотический взгляд. Желтые немигающие глаза. Не сводя глаз со сценариста, Ольга медленно поплыла к нему. Именно поплыла, а не пошла. Она приближалась, не двигая ни единой складкой одежды, не нарушая осанки. Если бы у Садовникова был в кармане мел, он, наверное, очертил бы круг и стал молиться. Но молитв он не знал, да и мела в кармане не было. Тем временем Румянцева вплотную приблизилась к сценаристу и холодной ладонью ухватила его повыше локтя. Вроде бы мягкая, женская ладонь, даже по-девически хрупкие тонкие пальцы… Но ухватила так, что не вывернешься…