Ознакомительная версия.
Полли Раштон и миссис Либоди отправились в Трейн навестить викария. Мистер Либоди серьезно пострадал: переломы бедра и ключицы, многочисленные ушибы. Тем не менее, он будет рад гостям.
Но они отъехали от Мидвича всего на несколько сотен метров. Полли вдруг ни с того ни с сего, затормозила, развернула машину и поехала в противоположном направлении.
— Мы что-то забыли? — удивленно спросила миссис Либоди.
— Я не могу ехать дальше, — сдавленно ответила ПОлли.
— Милочка, что ты?!
— Тетя Дора, я сказала «не могу», а не «не хочу».
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — удивилась миссис Либоди.
— Замечательно, — Полли вновь развернула автомобиль. — Давай, садись ты за руль и посмотрим, что из этого выйдет.
Миссис Либоди нехотя заняла место водителя; она не любила водить машину. Они тронулись. Но через минуту миссис Либоди затормозила точно на том же самом месте, что и Полли. Сзади кто-то просигналил клаксоном и мимо пронеслась автолавка с трейнскими номерами. Дамы проводили ее взглядом. Миссис Либоди попыталась нажать на педаль акселератора. Ногу как будто парализовало.
Полли выглянула из машины. Рядом, наполовину скрытая ветками изгороди, сидела девочка. Из Детей. С минуту Полли старательно ее разглядывала, пытаясь распознать.
— Джуди? Твоя работа? Девочка кивнула.
— Ты не должна этого делать. Мы едем в Трейн проведать дядюшку Хьюберта. Ты же знаешь, что он ранен и лежит в госпитале.
— Вам нельзя ехать, — ответила девочка извиняющимся тоном.
— Hо, Джуди, я должна выслушать его поручения и выполнить их, пока дядюшка болен и не может заниматься делами.
Девочка отрицательно покачала головой. Полли вдруг поймала себя на том, что начинает терять контроль над собой. Она глубоко вздохнула в поисках подходящего выражения, но ее опередила миссис Либоди:
— Не провоцируй ее, Полли. Нам что, мало прошлой ночи?
Эти слова отрезвляюще подействовали на Полли. Она подавленно смерила девочку взглядом и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы обиды.
Миссис Либоди развернула машину. Они немного отъехали, затем вновь поменялись местами и Полли молча повела автомобиль назад, в Мидвич.
В Киль Мейне все еще разбирались с констеблем. — Ваши слова только подтверждают факт, что жители направились на Ферму, чтобы поджечь ее, — протестовал он.
— Да, это так, — согласился Зеллаби.
— Но вы также утверждаете, и полковник с вами соглашается, что виновники побоища — Дети с Фермы, что именно они спровоцировали драку.
— Все так и было, — кивнул Бернард. — Ну и что мы можем сделать?
— То есть как? Вы хотите сказать, что нет свидетелей? Это уже наша, полиции, работа.
— Нет. Я не имею в виду отсутствие свидетелей. Дело в том, что вы не сможете привлечь их к ответственности.
— Послушайте, — сказал констебль с явным нетерпением, — четверо человек убиты, повторяю — убиты, тринадцать в больнице, еще черт знает сколько людей получили повреждения. Не так-то просто сказать на это «какая жалость» и прекратить дело. Нам предстоит решить, на ком лежит ответственность и вынести свой вердикт. Вы-то должны это понимать.
— Это не совсем обычные дети…
— Знаю, знаю. Старик Бодер рассказывал мне, когда я только занял свой пост. Не все шарики-ролики на месте, спецшкола и тому подобное.
Бернард вздохнул:
— Сэр, они не ненормальные. И спецшкола была открыта потому, что они иные. Морально — они ответственны за события прошлого вечера, что, однако, совсем не означает, что они отвечают перед законом. Вы просто не в состоянии вынести им обвинение.
— Кто-то должен быть обвинен, пусть даже тот, кто за них несет ответственность. Вы заявляете, что девятилетние дети могут как-то вызвать побоище, в котором умирают люди, и выйти сухими из воды?! Так не бывает!
— Я уже не раз повторял, что Дети — иные. Их физический возраст не имеет значения, разве только, если принимать во внимание, что они все-таки дети и их поступки более жестоки, нежели намерения. Закон не может их тронуть и мое ведомство, ко всему прочему, против огласки.
— Так, уже становится смешно, — сказал констебль. — Слышал я об этих школах. Детям нельзя расстраиваться, расчетверяться. Самовыражение, самообразование, самочетвертование… Чушь собачья! Они расстраиваются не больше нас с вами. И если какое-то там ведомство думает, что раз правительство обращает особое внимание на данную школу и к ее питомцам якобы совершенно другое отношение, то такому ведомству вскоре придётся изменить свое мнение на сей счет.
Зеллаби и Бернард обменялись многозначительными взглядами. Бернард предпринял еще одну попытку все объяснить:
— Эти Дети, сэр Джон, обладают огромной силой внушения. А поскольку в законе ничего не говорится о такой форме насилия, то невозможно доказать в суде ее существование. И, значит, преступление, каким его принято считать в глазах общественности, или никогда не имело места, либо должно быть соотнесено к ответственности других людей. Итак — суд просто не найдет ничего общего между Детьми и совершенным преступлением.
— Если исключить факт, что они его совершили.
— А по мнению суда, они вообще ничего не сделали противозаконного. Собирайте ваши доказательства, формулируйте обвинение — вы ничего не добьетесь. Дети немного на вас повоздействуют и вы не сможете их арестовать, даже просто задержать, сколько бы не пытались.
— Оставим выяснение вины для присяжных. Нам же нужно только одно — доказательства, — сказал констебль.
Зеллаби отвлеченно разглядывал шторы. Бернард, казалось, занимался медленным счетом от нуля до десяти и в обратном порядке. Я вдруг поймал себя на странном покашливании.
— Школьный наставник на Ферме, как его… а — Торренс, — продолжал констебль, директор. Значит, ответственность за этих детей несет он. Я видел его прошлой ночью. И он поразил меня своими уклончивыми ответами.
— Доктор Торренс больше психолог, чем наставник, — пояснил Бернард. — И сейчас он в замешательстве в поисках линии поведения.
— Психолог, — повторил сэр Джон подозрительно. — Вы кажется упоминали, что здесь нет помешанных детей.
— Здесь нет сумасшедших детей, — терпеливо сказал Бернард.
— Тогда непонятно, в чем же, собственно, сомневается мистер Торренс? В истине? Ведь любой лояльный гражданин в ходе расследования должен говорить полиции правду, одну только правду и ничего, Кроме правды. Если же вы нарушаете этот принцип, вас ждут большие неприятности.
— Не так все просто, — возразил Бернард. — Если вы еще раз сходите поговорить к мистеру Торренсу, но уже сo мной, он более охотно ответит на ваши вопросы и лучше обрисует ситуацию.
Ознакомительная версия.
