Внезапно лампы в нашей каюте закрылись какими-то едва проницаемыми колпаками, на задней стене каюты развернулся экран и в воцарившейся полутьме на нем потянулась бесконечная панорама. Это была земля, стлавшаяся под нами. Беззвучно, невидимые и таинственные, мы безумным вихрем неслись вперед над спавшей Землей. На экране быстро мелькали освещенные станции, городки и селения; промелькнул гигантский висячий мост над свинцовым блеском какой-то реки; на темной глади вод мигали огоньки пароходов, небольшой городок тесно прижался к берегу реки, а дальше, на запад, тянулись суровые, угрюмые леса.
И вдруг мы заметили (кажется, все разом), что какие-то странные, живые блики переливаются на стене справа. Да, стена жила!.. То темнея, то вновь вспыхивая, живыми светящимися буквами на ней вдруг вырисовалась надпись:
«Со скоростью 300 км в час мы летим вдоль «Стены Смерти». Недалеко отсюда должна быть единственная брешь в этой стене. Брешь эту укажет прибор, находящийся у нас на борту, и если эта «Ахиллесова пята» окажется уязвимой, то мы пролетим через нее. Остальное потом»…
С полминуты надпись постояла, а затем, непрерывно вспыхивая и искрясь зелено-желтыми языками, медленно исчезла… Несколько секунд еще на темно-коричневом фоне стены, загораясь и вновь темнея, угасали последние блики, а затем и их не стало…
— Новая шутка Карстона! — раздался голос Губера. — Но, кажется, мы уже близко от дьявольского прохода. «Мститель», по-видимому, скоро остановится!
Неожиданно движущаяся на экране панорама начала замедлять свой стремительный бег… «Мститель» летел все тише и тише. И вдруг новая надпись вспыхнула на стене:
«Стрелка прибора двигается… Мы в преддверии "Страны Молчания". Ждите».
Легкое щелканье… Вновь лампочки озарили каюту, надпись исчезла в брызгах света и в распахнувшуюся дверь вошли Губер, Карстон и оба механика… «Мститель» неподвижно стоял в воздухе. Ослабевший ритм машин растворялся во тьме безлунной ночи…
Смертельная бледность покрывала лицо Карстона. Даже он волновался в эту минуту. Лучше и ярче всех он сознавал, какой страшной опасности мы готовились подвергнуться, сознавал, что мы стоим на краю бездонной пропасти, собираясь перейти ее по хрупкому мостику.
— Товарищи! — начал Карстон. — Мы недалеко от единственной бреши в чудовищной стене, которой окружил себя издыхающий Капитал… Мы готовы ринуться в эту брешь… Но мой долг сказать вам, что, быть может, и она окажется непроходимой, несмотря на все чудеса науки, которыми вооружил я «Мстителя», и тогда попытка наша будет стоить жизни нам всем. Я не вправе один решить такой вопрос, а потому выбирайте: вперед или назад?
Карстон был не только великим инженером, но и хорошим психологом. В эту минуту, я думаю, мы не отступили бы даже тогда, если из 100 шансов у нас был бы лишь один за жизнь, а 99 за смерть.
Наше решение было единогласным, без всяких колебаний и сомнений. Лица моих спутников серьезны и взволнованы…
— Мы возьмем очень большую высоту, 10–12 километров. Изоляция «Мстителя» исключительна… Стрелка укажет нам наименее защищенные места в электромагнитной броне, — быстро говорил Карстон. — Ах, да! — добавил он. — Хотите, я покажу вам отравленную зону перед «Стеной Смерти»? Мы находимся сейчас над ней.
Легкое щелканье, свет исчез и на экране перед нами вырисовался угрюмый, однообразный простор. В окончательно сгустившемся мраке ничего нельзя было разобрать, но могильным холодом и жутким ужасом повеяло на нас от бесстрастного экрана. За 12–15 километров от «Стены Смерти» начинается эта отравленная зона, и вся она — сплошное царство смерти и разрушения. Ни одно дерево, ни одна травинка не растет здесь. Ни животных, ни птиц, ни букашек не найти здесь. Все мертво, грозная печать смерти запечатлелась на всем. Шестнадцать лег назад каким-то смертоносным газом была убита здесь вся жизнь, и с тех пор Капитал неустанно поддерживает царство смерти на омертвевших полях и нивах, на развалинах городов и селений.
В воцарившемся полумраке отчетливо прозвучали размеренные вздохи машин, гуденье, и я почувствовал, что становлюсь тяжелее. «Мститель» уже несся вверх, наглухо закрыты были все отверстия и ничто уже не нарушало снежной белизны экрана. Подъем длился очень долго, а быть может это лишь показалось мне, потому что томительно трепетны были минуты ожидания…
Страшное нервное напряжение точно подсказало мне момент, когда аппарат перестал подниматься. В то же мгновенье на стене зафосфорилась краткая надпись:
«Высота 14.000 метров. Вперед!»
Да, мы двинулись вперед, я это сразу почувствовал. Прежний, размеренный такт машин сменился лихорадочной дрожью; тихое гуденье перешло в неистовый гул; гул этот рос и рос, обратившись в сплошное ликование победных машин, послышалось щелканье рычагов и в безудержном порыве «Мститель» ринулся вперед…
«Смелее, товарищи! Близко гроза!» — молнией вспыхнули и сразу же погасли слова на стене… Секунда, другая и вдруг… страшной силы удар потряс стальное тело «Мстителя»; казалось, где-то в двух шагах грянул раскат грома; в ушах зазвенело, нестерпимым, искрящимся блеском сверкнула последняя нить сознания, и, оглушенный страшным толчком, я без чувств рухнул на пол…
Не знаю, сколько времени прошло, пока, наконец, сознание вернулось ко мне. Оглушенный и сбитый с толку, я, как пьяный, попробовал подняться на ноги. Электрические лампочки погасли… Кругом было тихо… Какое-то смутное беспокойство гнездилось и нарастало во мне. Что же случилось? Отчего темно? Где мои спутники? Живы ли они? Прорвали ли мы дьявольское кольцо? — эти вопросы целым вихрем завертелись в сознании и, ощущая тягучую слабость во всем теле, я поднялся на ноги. Нащупав рукой диван, я сел, и чья-то рука легла мне на плечо.
— Кто это? Вы, Ведрин? — раздался слабый, изменившийся голос Губера, и я понял, что он тоже перенес сильное потрясение.
— Да! — ответил я, и голос мой показался мне чужим и далеким.
— Скажите, что же случилось? Где мы? Что с нами? — засыпал я Губера вопросами.
— Я сам знаю не больше вашего! — отвечал инженер. — Ведь мы…
— Свет!.. Зажгите свет! — вдруг раздался голос Берницкого, и я скорее угадал, чем узнал его — ведь больше никого в каюте не было.
— Света нет! — ответил я. — Эти дьявольские ворота потушили наш свет… — и, вспомнив, что у меня есть спички, я трясущимися руками вынул коробку и чиркнул спичку.