– уперлась женщина. – Я такое же право имею, как и все. По закону!
Кто-то из ребятишек вырвал посаженную розу, и цветок полетел под ноги Галине. Кто-то швырнул в нее комок земли. Через минуту комки посыпались градом.
Галина ссутулилась. Ничего не помогало. Даже роза. А ведь она так на нее надеялась!
Женщина подобрала цветок и медленно пошла к подъезду. Ни одного сочувственного слова не прозвучало вслед. Все ждали, когда же она наконец уйдет, будто ее присутствие отравляло сам воздух. Еще один земляной комок ударил ее прямо между лопаток, но она ничего не почувствовала.
Еще только войдя в подъезд, Галина почувствовала мерзкую вонь, будто вернулись старые времена, и она опять работает в немецкой столовой, моет загаженный туалет. Но на этот раз загажен был не туалет, а ее дверь – вся сверху донизу была обмазана отвратительным бурым месивом, источавшим гнусный запах.
Галина кое-как вошла в квартиру, но сразу же вышла. Больше терпеть она не намерена!
Когда пришел участковый, Галина продемонстрировала ему изгаженную дверь. Она специально ничего не трогала, только немного оттерла ручку, чтобы можно было как-то попасть в квартиру.
– А что вы, собственно, от меня хотите? – неприязненно спросил участковый. – Или вы знаете, кто это сделал?
– Да кто-то из местных сорванцов, – вздохнула Галина. – Они меня вечно задирают. Камни бросают. Окна не раз били. Теперь вот это. Примите меры, товарищ милиционер.
Участковый дернулся, когда она назвала его товарищем. Он родился и вырос в соседнем дворе, старший сын Баси – Левушка – был его приятелем в детстве. Участковый помнил Левушку, помнил цимес, которым угощала его Бася, помнил малышку Голду, разевающую беззубый ротик в колыбельке…
– Послушайте, дамочка, – сказал он. – Я, конечно, пойду, опрошу соседей, раз вы так настаиваете. Но учтите, что никого я не найду. Никого. Ясно? А будете еще беспокоить милицию по пустякам, так я вас оштрафую за ложный вызов!
Галина опешила. Милиция была последней надеждой.
Она вновь сидела на своей крохотной кухоньке, пила чай и думала. Она не понимала. Соседи ее не любили – наверное, винили в смерти Марии, а может, и Баси. Но милиция? Как же так? Как же быть с законом? Галина всегда соблюдала все правила, даже никогда не ездила в трамвае без билета. Так почему же закон отказался ее защитить?
Она не понимала…
Ее нашли через несколько дней, когда забеспокоились на работе – Галина никогда не прогуливала, никогда не опаздывала, она соблюдала все правила с точностью метронома. И вдруг – исчезла.
Но, как оказалось, не исчезла. Галина повесилась на своей крохотной кухоньке, воспользовавшись крюком для люстры, отодвинув стол, покрытый еще довоенной, чисто вымытой клеенкой в больших ярких розах. Никто из соседей не вышел, чтобы проводить ее в последний путь.
Может быть, в последние минуты своей жизни она все же что-то поняла? Этого так никто и не узнал…
Константин ФИШКИН
ОХОТНИКИ ЗА ОРХИДЕЯМИ
Герметичная дверь с грубоватой надписью: «Пищеблок для гражданских лиц», всхлипнув, отползла в сторону, и на инспектора дохнуло мылким запахом регенерированного воздуха.
Внутри было довольно людно, в основном военные с дамами. Гражданских же оказалось только четверо: трое сидели у дальней стены за столом с высоким алым флажком в виде причудливого цветка, да еще один – моложавый красавец, похожий на рекламного профессора с кафедры английского языка и истории, – пристроился к торцу стола, повернувшись к остальным боком.
Инспектор подошел к ним и, улыбаясь, кивнул на аленький цветок
– Клуб ценителей орхидей, я полагаю?
– А-га, – весело кивнул грузный мужчина лет сорока в походном комбинезоне – типичный «реднек». – Это тут: сафари на Беренике, охота на крупную дичь, и все такое. Добро пожаловать в клуб!
Он привстал и протянул руку инспектору:
– Джон Штайн, можно просто Джон. Производство органического питания. А вы чем занимаетесь?
– Очень приятно, Джон. Я Стив Брин, э… госслужащий, – ответил инспектор, решив не откровенничать.
– Марк Фергусон, доктор антропологии, председатель Комитета по научной этике при Конгломерате Наций, – важно провозгласил «рекламный профессор». Остальные трое взглянули на него с явной неприязнью.
– Гордон Блэтчфорд, инвестор, – высокий могучий старик с суровым лицом конунга чуть наклонил голову.
Темноволосая красавица рядом с ним осмотрела инспектора внимательными карими глазами и одобрительно улыбнулась:
– Кристи, – произнесла она бархатным голосом и, словно дочитав его мысли, мягко добавила, – миссис Блэтчфорд.
– Очень приятно, миссис Блэтчфорд, – смирился инспектор и сел напротив ее мужа. – Итак, пять человек, вся группа в сборе?
– Ну да, – оживился фермер, – сидим, ждем егеря. Слыхал я, что он прелюбопытный тип. Его маленьким то ли потеряли в местном лесу, то ли он сам туда убег, но как-то он выжил, вырос там, вроде этого, как его, Тарзана, а теперь у него уникальный бизнес – водить группы на орхидейное болото, ведь он один знает, как зайти в лес.
– У феральных детей, – важно начал профессор, – полностью отсутствуют социальные навыки. Так что все это – сказки для привлечения клиентуры, я вас уверя…
– Ну что, тур-р-р-р-исты, – неожиданно звонко пророкотало над ухом инспектора, – все собрались? Готовы к охоте?
Инспектор обернулся и увидел тощего молодого паренька в полевой форме. Неужели это наш проводник? Не может быть, он же… совсем мальчишка! Сколько ему? Восемнадцать? Да нет, шестнадцать от силы.
– Проведем перекличку, – юнец достал из кармана планшет, – кто здесь Штайн?
Фермер молча поднял палец, и подросток щелкнул по экрану. – Брин? – еще щелчок. – Фергусон? Блэтчфорд раз? Блэтчфорд два? – щелчок, щелчок, щелчок.
– Я командир вашей группы, – мальчик спрятал планшет и строго оглядел сидевших, – меня зовут Эдвард Мак-Ферсон, и я приветствую вас на Беренике, а сейчас…
– А меня зовут Кристи, – ответила ему миссис Блэтчфорд и ласково улыбнулась. Мальчик чуть заметно покраснел.
Инспектор усмехнулся про себя, а Эдвард нахмурился и продолжил:
– А сейчас дуйте прямиком в медотсек сдавать ДНК и получать жетоны, и ровно через четверть часа я вас жду в восемнадцатом ангаре: там получение снаряжения, подгонка обмундирования и шлемов, инструктаж. И в путь.
Он развернулся и стремительно вышел из кафетерия.
– Грозный мальчик, – недовольно проворчал конунг. – А что за жетоны? Зачем?
– Именные жетоны с радиометкой или «медальоны
