– Там Татьяна Александровна в таком виде!
– Какая Татьяна Александровна?
– Бахметьева, какая же ещё?
Наконец один из созерцателей испустил благодушный стон и, разжав свой кулак, отошёл от окошка. На его место стремились уже другие, да так резво, что чуть не уронили палатку.
Заметив это движение, вожатые отошли от костра и быстро накинули свои халаты.
– Где они? – спрашивали вновь пришедшие созерцатели.
– Сейчас выйдут. Они в тени.
Однако выходить в освещённый круг костра никто не собирался. Вожатые зашли в палатку, взяли фонарики и, обойдя жилище юношей с тыла, очутились у брезентовой двери. Лена наклонилась к самому уху подруги и прошептала:
– Давай!
Татьяна Александровна резко отдёрнула в сторону брезент и два луча фонариков осветили палатку.
Картина, открывшаяся двум педагогом, резко отличалась от тех лекций по детской психологии и физиологии, которые они изучали в своём педагогическом институте. Юноши поголовно все находились в состоянии детского грешка. Их безумные взгляды уже не реагировали на происходящее вокруг. Они занимались своим делом до тех пор, пока их лица не расплывались в счастливой улыбке и они не валились на кровать, испуская облегчённый стон.
Но вдруг, будто по команде кого-то невидимого, взгляды юношей были направлены на вожатых. Взгляды – это неверное слово, которым можно передать то состояние, которое руководило группой перевозбуждённых юнцов. Это были не взгляды, а острые пики, пронзающие насквозь вожатых. С глазами, налитыми кровью, они были похожи на свирепых хищников в период спаривания. Они смотрели на самку не как на предмет вожделения, а как на свою жертву. И самка прекрасно понимала, что у неё всего два выхода: либо подчиниться своему повелителю, либо погибнуть. Групповое изнасилование было бы безобидной шуткой по сравнению с тем, что могло случиться с двумя молодыми девушками, оказавшимися в окружении молодых перевозбуждённых самцов.
Нет, всё-таки физики гораздо лучше приспособлены к жизни, чем лирики. Пока Татьяна Александровна молилась о своём спасении, и, не найдя среди взглядов, окружающих её, ни одного человеческого, прощалась с жизнью, её подруга, трезво оценив обстановку, уже нашла выход из совершенно безвыходного положения. Отодвинув невзначай халатик и обнажив свою ножку, она нашла в себе силы посмотреть в глаза этого очумелого стада и улыбнуться.
– То, чем вы занимаетесь, называется детский грешок, – сказала она, – а я считала вас мужчинами.
После этих слов несколько взглядов превратились из звериных в человеческие. Они отражали уже не звериную страсть, а вопрос.
– Пойдёмте, мы покажем, как это надо делать.
При этих словах учительница физики показала пальцем на двоих подростков, которые, по её мнению, были не только сильнее остальных, но и пользовались определённым авторитетом.
– Только, чур, на этот раз не подглядывать.
– Пусть только попробуют! – Один из подростков показал своим сверстникам смачный кулак.
Этот кулак настолько вразумил остальных подростков, что от звериных взглядов не осталось и следа. Подростки немного отступили и вдруг, увидев, что стоят без трусов, покраснели.
Вожатые с двумя юношами вышли из палатки и растворились в темноте, оставив всех остальных в полном недоумении.
Однако недоумение быстро закончилось: два подростка с сияющими лицами влетели в палатку и сели на свои кровати.
– Ну, что? – окружили их сверстники.
– Это просто сказка какая-то!
Восторженный первопроходец оглядел палатку, отыскивая своих друзей.
– Сашка, Мишка, давайте теперь вы!
Двое следующих выскочили из палатки.
– А мы? – послышался чей-то голос, похожий на скуление щенка.
– А тебе зачем? – ответил юноша, который уже мог гордо называть себя мужчиной. – Ты и так уже кончил.
Взрыв смеха обрушился на неудачника. Поняв, что ему ничего не светит, он, потупив взгляд и опустив голову, отошёл от счастливчиков.
– Да не огорчайся сильно, завтра мужчиной станешь. Татьяна Александровна сказала, что они всех научат.
После посвящения в «мужчины» юноши действительно спали, как сурки. Однако этого нельзя было сказать про вожатых. Они ещё целый час лежали и не могли прийти в себя от случившегося.
– Когда я увидела их звериные глаза, то поняла, что меня сейчас растерзают! – вспоминала Таня.
– Так бы и случилось, – подтвердила Лена. – В такие моменты они ничем не отличаются от зверей.
– Если бы не ты…
Таня с благодарностью посмотрела на подругу.
– Да чего уж там, я ведь не только для тебя старалась, но и для себя тоже. Главное – это результат. А в результате стая голодных волков вместо угрозы превратилась в защиту. Правда, за это пришлось немного поработать.
– Через тебя сколько прошло? – спросила Лена.
– Четверо. Правда, получилось только у двоих.
– Вот нам и предстоит их научить. Ведь мы же учителя.
– Всех?!
– А ты как думала? Представь, что с нами будет, если кто-нибудь из них расскажет про это своим родителям?
У Тани только при этой мысли задрожали руки.
– Не бойся. Если все через это пройдут, значит, будут молчать, как миленькие. Ты встречала хотя бы одного подростка, который сам признался бы родителям, что он курит? Молчат, как рыбы. Вот и здесь то же самое. Да и с медицинской точки зрения здесь всё хорошо. Лечиться не придётся – они все чистенькие, как слеза ребёнка.
К концу похода у подростков не осталось белых пятен в образовании. Даже те знания, которые советская школа давать отказывалась, были получены ими в полном объёме. Понимая, как рискуют учителя столь запрещённого, но очень приятного и необходимого предмета, юноши решили поклясться кровью, что приключения, произошедшие с ними в походе, останутся под покровом тайны на всю оставшуюся жизнь. Для этой цели была принесена в жертву наволочка, на которой шариковой ручкой написали слова клятвы. После того, как каждый вслух прочтёт клятву и подпишет её кровью, наволочку планировалось сжечь на костре, а пепел развеять по ветру. Мероприятие проводилось ночью, что придавало ему оттенок таинственности и загадочности. Юноша зачитывал клятву, брал нож и надрезал им указательный палец правой руки. Поставив кровавую подпись на наволочке, он передавал нож следующему.
Наверное, всё мероприятие прошло бы именно так, как и планировали его создатели, если бы не Вовка. Он не принял ножа от своих собратьев.
– Ты что? – удивлённо посмотрел на него только что поставивший подпись.
– Я ничего, – ответил Вовка. – А вы что?
Палатка, только что наполненная шёпотом и вздохами, моментально погрузилась в звенящую тишину. Слышно было лишь тихое дыхание мальчишек и стук их сердец. Но вот эти тихие звуки стали заглушаться каким-то зловещим воем. Этот вой становился всё громче и свирепей. Его сущность была направлена против Вовки, человека, отказавшегося не только подписать клятву кровью, но и просто произнести её.
