— Вроде бы, — сказала Деми Дарк, — «Город Солнца» это из серии утопического социализма.
— Да, — ответил он, — если называть так трудовой лагерь с административным распределением материальных ресурсов и четкой регламентацией жизни. По принципу, похожему на «Город Солнца», строились иезуитские редукции — поселения для христианизированных индейцев в Южной Америке. Замечу, что на Сувароу половина жителей — индейцы племени ваовао из Гайаны. Там они обитали на периферии города-деревни Джо-Джима, а в Океании воевали в спецназе под командованием Пикачу, он сам индеец, и один из лидеров Li-Re.
Рут Малколм импульсивно взмахнула руками.
— Нет! Li-Re это совсем другое!
— Откуда ты знаешь, юная леди?
— Как откуда?! Мы же здесь живем!
— Да, — сказал доктор Метфорт, — вы живете здесь, а не в городе-деревне Li-Re в Гайане. Это разница. Скажи, Деми, что если кто-то попробовал бы установить здесь теократию?
— Ты знаешь правила Tiki-foa, — ответила судья, — за беспредел — смерть. Но к чему это ты?
— К тому, что объективно очень мало известно о жизни в иезуитских редукциях XVII века, в коммуне Джима Джонса в 1970-х, и в недавно существовавшем городе-деревне Джо-Джима. Источники расходятся. Одни пишут «это был Эдем» другие — «это был Освенцим».
— А ты сам как считаешь, док Лукас? — спросила Деми.
— Мое мнение предвзято, — ответил он, — я хорошо отношусь к тем Li-Re, с которыми лично знаком: к Протею, Варлоку, Махно, Пикачу и Гремлину. Субъективность — враг науки.
— Как так! — воскликнула Рут, — Ты хорошо к ним относишься, а подозреваешь в беспределе!
— Будь внимательнее, юная леди. Разве я сказал что-то дурное об этих пяти мужчинах?
— О них, как бы, ничего, — неохотно проворчала 19-летняя креолка.
— Вот-вот, — Олив Метфорт сделала глоток вина, — мы же обсуждаем не конкретных пятерых мужчин, симпатичных и порядочных, а эволюцию идей Джо-Джима.
Возникла пауза. Деми Дарк тоже отхлебнула вина и спросила:
— Так что все-таки не так с этими идеями?
— Начнем, — сказал доктор Метфорт, — с главной идеи Джо-Джима. Эта идея проходит, как генеральная линия через всю книгу «Ветер свободы», и она довольно проста. Свобода — это состояние, когда человек признает только власть совести, а индикатор совести, это стыд, в смысле, такое чувство, которое возникает, если человек глядя на себя со стороны, глазами других людей, чувствует, когда поступил дурно. По Джо-Джиму главный дефект западного общества, это приватность жизни. Безбожная власть специально изобрела законы о защите приватности жизни, чтобы заглушить в людях совесть, и заменить ее карьеризмом, жаждой наживы, культом роскоши и преклонением перед ложными авторитетами. У людей теряются истинные ценности: вера, труд, альтруизм, скромность и сексуальная открытость. Приходит безверие, лень, эгоизм, жадность, и сексуальные тайны, а следом — депрессия и наркомания. Общество наполняется грехом, а человечность разрушается. Любопытные идеи, не так ли?
— Так, — согласилась Деми Дарк, — но поповщины тут достаточно для ВМГС.
— Ты что? — возмутилась Рут, — Ты же видела мужчин Li-Re! Они настоящие Tiki-foa!
— Мы говорим не о них, а об идеях Джо-Джима, — напомнила судья.
Доктор Лукас Метфорт кивнул, в знак согласия с этим напоминанием, и продолжил.
— Согласно Джо-Джиму, если устранить приватность жизни, то люди вспомнят, как жить по совести, станут ближе друг к другу, и не будут разрываться между страхом предательства и страхом одиночества. Жизнь будет проще, добрее, и счастливее. Джо-Джим пишет: «власти практикуют тотальную слежку якобы, для профилактики нарушений приватности, и люди получают не защиту своих тайн, а полную незащищенность перед агентами власти, так что лучше вовсе отказаться от такой мнимой защиты, и перейти к открытой и честной жизни».
— Плохая идея, — сказала Деми Дарк, — почему я должна жить в стиле TV-reality-show? Такой сектантский подход, когда все следят за каждым, чтобы соблюдались правила секты. Это я усвоила еще во Франции, в школе, когда нам рассказывали про риск попадания в секту.
— Не знаю, как у тебя во Франции, — отреагировала Рут, — а у нас во Флориде вреда от анти-сектантских комитетов было больше, чем от самих сект. Мне мама рассказывала. Вот!
— Девушки, — вмешалась Олив Метфорт, — если мы углубимся в проблему сект вообще, то не доберемся до проблемы конкретной секты Джо-Джима.
Деми Дарк вздохнула, кивнула, подтверждая правоту Олив, и повернулась к Лукасу.
— Извини, док, мы непохожи на примерных студентов.
— Вы замечательные студенты, — он улыбнулся, — очень приятно наблюдать живую реакцию аудитории. А теперь поговорим о цепочке рассуждений Джо-Джима. Он изучил проповеди пастора Джима Джонса, тяготевшего к деревенскому социализму, от них перешел к книге Кампанеллы и принципу иезуитских редукций, затем к диалогу Платона «О государстве», а оттуда добрался до спартанских законов Ликурга, это IX век до Новой эры, эпоха Гомера.
— Ни хрена себе, нырнули! — не удержалась от реплики Рут Малколм.
— Да, — Лукас кивнул, — мы ушли довольно далеко в прошлое, но оно того стоит. Джо-Джим, сопоставляя все эти исторические и фантастические образцы, заметил, что всего одна идея, присутствующая и у Кампанеллы, и у Платона и, по некоторым данным, у Ликурга, всегда оставалась нереализованной. Это идея о ликвидации института семьи, как ячейки, которая состоит из мужчины, женщины и их детей. Ведь эта ячейка всегда противопоставляет свои интересы интересам коллектива. Значит такой семье не место в христианской общине. Это сильный идеологический ход, благодаря которому в секту Li-Re пришло много молодежи.
Одних привлекла туда биологическая тяга к разнообразию сексуальных партнеров.
Других — избавление от бремени индивидуальных решений относительно своей жизни.
Третьих — кажущаяся гарантия социально-экономического равенства в подобной общине.
— Кажущаяся гарантия? — переспросила Деми Дарк.
— Да, — Лукас энергично кивнул, — именно кажущаяся! Разумеется, в секте Джо-Джима был духовно-аристократический слой, верхушка, принимавшая все решения за общество. Эту конструкцию мы встречаем и у Ликурга, и у Платона, и у Кампанеллы, и в монастырских хозяйствах иезуитов в Южной Америке, и в «Народном Храме» Джима Джонса в 1970-х.
— Ты нарисовал какую-то плантацию с рабами и хозяевами, — заявила Рут Малколм.
Доктор Лукас Метфорт снова энергично кивнул.
— Да, а почему бы плантации с рабами не быть счастливым Эдемом? Ты ведь из Флориды, которая граничит с Джорджией. А в Джорджии когда-то процветала плантация Тара…
