форме широкой двери или квадрата, третьи в форме треугольника. И расставлены они так, что дальше в лес не пройдешь, минуя их. Зашел я в треугольник. Видел еще лес перед этими деревьями, и лес, который находился за ними. Но вошел – и лес исчез, как впереди меня, так и позади. Ни одного дерева, ни одной птицы, ни изгоя. Куда привел меня, Катарсис?
Прошел я метров сто, никуда не сворачивая. Услышал журчание воды где-то совсем рядом. Остановился, чтобы понять, с какой стороны доносится это журчание. Пошел на него. Вперед. Звук приближался. Увидел, наконец, перед собой ручей. А за ним – дерево. Невысокое, около двух метров. Листьев на этом дереве не было. Подошел ближе к нему. С другой стороны дерева на одной из ветвей висел маленький черный плод размером с небольшое яблоко. Сорвал его. Не твердый плод, мягкий, как спелый абрикос.
Вернулся к ручью. Достал из рюкзака склянки. Набрал воды. Выпил. Пил столько, чтобы утолить жажду и не испытывать ее еще полдня. Подумалось мне, что можно лопнуть, если выпью еще – начнет литься через нос и уши. Потом склянки водой до краев наполнил, и первую, и вторую, взял с собой. Плод зарыл шагах в тридцати от ручья. Вырыл яму ручной лопатой, которая больше напоминала кухонный изогнутый нож – приобрел ее у Мирона еще в день прибытия. Рядом с плодом положил вещь, которая была дорога мне. Ту самую, что подарил мне Питон, – кинжал бедуинов. В любой дороге – всегда со мной.
Когда закончил, присел на землю отдохнуть. И спать захотелось. Крепко же поспал перед походом. Начал зевать. Положил рюкзак под голову, лег на землю и уснул.
Впервые со мною такое было, чтобы не в поселении, не в граде, не в отеле, не в доме заброшенном, пустом, а на улице, прямо на земле – лечь спать. Кому рассказать – покрутят пальцем у виска. В Катарсисе так не делают.
Когда открыл глаза, передо мной сидел Питон. Он смотрел на свои ноги. Я даже шевелиться не стал. Дышал тихо, носом, чтобы не привлекать к себе внимания. Изучал – он ли это.
– Проснулся, – неожиданно сказал он, даже не посмотрев в мою сторону.
– Проснулся.
– Кинжал принес я тебе. Рядом с тобой положил. По правую руку. Будить не стал.
– Ты ли это, Питон?
Я не знал, что делать, что говорить. Это было похоже на реальность. Только Катарсис научил меня за годы, проведенные здесь, не всему верить, что видишь перед собой.
– Меня искал.
– Я…
И в этот момент я ощутил постороннее присутствие. Кто-то здесь был еще. Прислушался. Привстал, чтобы осмотреться. За спиной Питона, метрах в ста, стоял костреб. Как статуя, стоял. Шевелились только крылья. Смотрел на меня своими красными, как банки крови, глазищами. Лук лежал по левую руку, вместе со стрелами.
– Пришел я, Злой, – сказал Питон. Даже не безрадостно сказал, а совсем никак. Без всяких эмоций, оттенков и полутонов.
– Позади тебя, – шепотом сказал я. – Не оборачивайся.
Питон молчал.
– Ствол есть?
Он отрицательно покачал головой. Я начал думать, успею ли все сделать, если тварь в любую секунду молнией полетит к нам. Спокойствие, Злой. Спокойствие – сила твоя. Изучает. Не нападает. Только без резких движений. Первым не надо – можно и не успеть. Близко он.
– Воду будешь, Злой? У меня для тебя есть вода.
Я молчал и смотрел в глаза костребу. Насколько у нелюдя нервы – канаты, чтобы стоять без малейшего движения и все это время смотреть в глаза. Своей жертве или сопернику? Непонятно, кого он увидел во мне сейчас. Я даже не подумал отвести взгляд. Нельзя показать замешательство, волнение, страх. Даже на секунду нельзя упустить врага из виду. Катарсис может не простить такой ошибки.
– Возьми воды, выпей.
– Питон, позади тебя костреб. Если он сдвинется с места, я крикну, беги вперед. Услышал меня?
– Вода…
– Не хочу пить.
Питон медленно достал из кармана маленькую склянку, открыл крышку и вылил воду на землю.
Костреб приблизился. Или мне показалось? Наверное, уже крыша течет. На месте стоит. Привиделось. Лук и стрела уже были в левой руке. Медленно пальцами полз к ним, как улитка.
И тут произошло то, чего я больше всего боялся. Питон неожиданно дернулся. Все случилось молниеносно. Действие, движение быстрее мысли пронеслось. Лук уже в руках. Вдох. Тетива к подбородку. Костреб метрах в трех от Питона. Выстрел. Его туша упала на сидевшего все это время Питона. Тот скинул костреба с себя. И так же невозмутимо продолжал рассматривать мокрую землю перед собой. Стрела пронзила голову нелюдя. Я смотрел на всю эту картину и молчал. Все слова куда-то делись. Даже дышать старался негромко.
– Мертв, – сказал Питон.
Я подошел к трупу нелюдя и вытащил стрелу.
Что-то было не так во всем этом. Не нравилось мне то, что я видел, слышал, ощущал нутром.
– Надо идти, – сказал я про себя.
Питон поднялся с земли. И встал передо мной во весь рост.
Посмотрел ему в глаза. Почти сразу же отвел взгляд в сторону.
Я не знал, куда идти. Не знал выхода отсюда в тот лесок с изогнутыми деревьями. Или другой дороги, ведущей обратно. Решил, что нужно идти назад от ручья, в ту сторону, с которой пришел.
Питон будто прочитал мои мысли. Молча развернулся и пошел в ту самую сторону. Я двинулся вслед за ним.
Не знаю, сколько времени мы блуждали, час или три. За все это время нам не встретились ни дерево, ни постройка. Ни дорога, ведущая хоть куда-нибудь. Такое ощущение, что все это время мы не шли никуда, только двигались.
– Есть еще вода. Пить хочешь? – спросил у меня путник, впереди идущий.
– Выпей сам ее.
Питон, не останавливаясь, вытащил из кармана склянку, открутил крышку и вылил всю воду себе под ноги. Затем выбросил склянку в сторону вместе с крышкой.
– Больше воды нет.
Мы шли сутки, не меньше. Ноги гудели так, что казалось, если сейчас присяду, то не смогу встать. Не понимал, что двигало мною, почему в его присутствии даже отдохнуть присесть не хотелось. Поскорее бы увидеть перед собой хоть что-то. Выйти бы из этого места. Где мы? Воды оставалось немного во второй склянке.
– Пить хочешь? – спросила фигура, идущая впереди. Я молчал. Скоро начнется Ночь. Не успею вернуться к поселению. Времени нет. Помоги мне, Катарсис. Начал про себя просить о помощи, понимая безвыходность ситуации.
Спустя какое-то время путник снова спросил меня:
– Пить
