class="p1">– Прощайте, – сказал он.
Мы слышали, как он топает по ступенькам и коридору к себе в комнату, слышали, как просел под ним матрац.
Потом все стихло.
Подождав, папа отодвинул стул и поднялся наверх. Все, затаив дыхание, ждали, когда он вернется.
– Ну? – посмотрела на него мама.
– Больше беспокоиться не о чем, – сказал папа. – Наконец-то он сложил с себя бремя этого мира. Отправился к Отцу небесному, аминь.
– Хвала Всевышнему! – воскликнула мама. Затем глянула на меня и показала пальцем на салфетку. – Лучше от нее избавиться.
Я обошел стол и ее подобрал. Сестра Сьюзи как-то странно на меня посмотрела.
– Мне кто-нибудь расскажет, что здесь произошло? – спросила она.
Я не ответил – просто унес салфетку и закинул ее подальше в реку. Не видел смысла вдаваться в подробности, но колдунья, определенно, придумала хорошо. Она знала, что дедушка получит свои доказательства, как только вытрет рот.
Нигде так хорошо не видны старые добрые опарыши, как на черной салфетке.
Перевод с английского: А. Вий, Л. Козлова
Клиффорд САЙМАК
ЛИШЬ ОДНО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
Прежде он был Чарли Тирни, но теперь уже не тот. Был человеком, но перестал им быть, а очнулся чем-то другим, сколоченным наскоро – ни головы, ни рук, одни глаза торчат кверху на стебельках.
Жаден был Чарли Тирни, жаден и одинок – вот и все, что стоило о нем знать, когда он еще был собой. Жаден болезненно, жадность отравляла каждый его поступок и все его мысли, словно чума. Одинок всю жизнь: и в детстве, и в юности, и в годы, отданные космосу. Вечно один, он так и не успел понять, что его жадность – болезнь.
Теперь – одинок больше, чем когда бы то ни было, но уже не жаден, ведь жадность – человеческое свойство, а человеком он быть перестал. Самый одинокий во вселенной, потому что подобных ему вселенная еще не рождала.
Он сидел, поглощая солнечный свет, и вспоминал, вспоминал…
Удача была так близка!
Проводя годы в безуспешных скитаниях, глотая парсек за парсеком звездную пыль, загораясь надеждой и вновь ее теряя, он, наконец, попал в точку, и вот уже спускался с холма, ступая по планете, которая почти уже принадлежала ему, – сигнал отправлен, преимущественного права на заявку никто не оспорит.
Планетка что надо, с атмосферой – и не дурацкий метан или шапка углекислоты, а воздух, пригодный для дыхания! – и не голый камень, а какая-никакая растительность и проточная вода, и океанов в меру… а самое главное, аборигены, достаточно понятливые, чтобы приставить их к работе. Правда, о своем будущем местные еще не догадывались, и пришлось бы немало потрудиться, чтобы их запрячь, но Чарли видал виды и знал, что справится.
Голова немного кружилась, но, черт возьми, он имел право отметить успех! Кто-нибудь другой, налакавшись браги с грязными туземцами, валялся бы в отключке, но только не Чарли Тирни. Он знал каждую обитаемую дыру на космических трассах и пропустил через себя все виды алкогольных и прочих ядов, его никакой местной бурдой не удивишь. Вернувшись с пустыми руками из тягомотного рейда, проглотишь что угодно, лишь бы забыться… а забыть хотелось многое. Но теперь с бедностью покончено. Еще немного, и деньги потекут рекой.
Да, с туземцами особенно повезло. Тупые – как раз то, что надо. Разницы не заметят, даже понравится гнуть спину на божественного пришельца. Главное, подобрать нужный ключик, и дело в шляпе. А начало уже положено – тут главное наблюдательность и терпение, без них никуда.
Кое-какая цивилизация у этих придурков имеется, если ее можно так назвать, а мозгов как раз столько, чтобы делать то, что велено. Будут считать лучшим другом и разобьются в лепешку, чтобы угодить. Сами пригласили на холм, устроили вечеринку. Еда эта их в рот не лезет, но с выпивкой чуть полегче, и поболтать в своем роде удалось, обстоятельно так, по-приятельски, – короче, процесс пошел. Никуда не денутся, скоро будут под каблуком.
Видок у них, конечно, не ахти, но у кого из чужаков он лучше? Росту метр с кепкой и смахивают на омаров или как там оно называлось на задворках эволюции, только здесь они не оплошали и в конце концов заняли место приматов. Ракообразные, короче, и внешне от омаров недалеко ушли, хоть и условно разумные. Живут в норах, целые города у них из нор, куда ни плюнь. Вот и славненько, чем больше, тем лучше. Чтобы выдоить планету по всем правилам искусства, нужна местная рабочая сила. Если приходится ее ввозить или заменять машинами, накладные расходы задушат.
Чарли Тирни спускался с холма чуть пошатываясь, но в отличном настроении. Впереди в лунном свете сияла металлом обшивка корабля.
Завтра с самого утра в путь, оформить заявку по всем правилам, перекинуться словечком с нужными людьми, и дело пойдет. Не надо больше мотаться по неизведанному космосу, унижаться перед спонсорами и ночевать в вонючих клоповниках на станциях фронтира. К чертям дешевое пойло и грязных шлюх!
Отныне у него будет все только самое лучшее. Эта планета содержит в себе богатство, о котором простой старатель не может и мечтать. Абсолютно девственная, с нетронутыми ископаемыми, да еще и с толпой наивных аборигенов для работы в шахтах.
Так думал Чарли Тирни, спускаясь с холма. Ту каменистую осыпь стоило обойти, и, будь он трезв, так бы и сделал, наверное, но трезвым он не был. Он был пьян от туземного угощения, пьян и от счастья – разве это не счастье, когда отыскал то, за чем гонялся всю жизнь? Да и что такого – немного срезать путь через щебень, булыжники и валуны, в незапамятные времена скатившиеся с утеса на вершине и рассыпанные по склону широким веером. Мелькнула, правда, мысль, что лежат камни непрочно и в любой момент могут тронуться с места… но с какой стати вдруг сейчас, после стольких лет покоя?
Идти по осыпи оказалось не так просто, но ступал он осторожно и продвигался вперед уверенно, хоть и медленно. Если не смотреть, куда ступаешь, можно и шею свернуть… Внезапно за спиной что-то заскрежетало, он дернулся, оборачиваясь, споткнулся и упал на колени.
Камни наверху шевелились – пока еще медленно, кренясь и поворачиваясь, но определенно двигались. Он закричал. Теперь уже не вспомнить, что именно. Просто кричал. Убраться с пути оползня было не успеть, но он старался изо всех
