— Спасибо, ма, это будет классно, но сейчас я не собиралась на тебя давить. Я просто устала от этой неопределенности, понимаешь? Мы все устали. И ты тоже. Тебе хуже всего, потому что ты, к тому же, устала молчать. Ма, что происходит?
— Значит, так, — повторила экс-майор, — Ничего ужасного не происходит. Годзилла не вылупился из яйца, марсиане не высадились на боевых треножниках, черная дыра не засасывает Солнечную систему во вселенскую жопу. Поэтому: отставить панические настроения. Сейчас мы с Микеле романтично пройдемся до кабачка дядюшки Чжана. Микеле меня пригласил раньше, чем ты задала свой вопрос, и я ему обещала. У него первая рука, по понятиям любого правильного канака. А если тебе так интересно, что будет не лень проснуться пораньше, и прийти в наш домашний центр любительской астрономии, скажем, в четыре часа утра, то я покажу тебе ответ на твой вопрос. Мне кажется, это гораздо интереснее, чем просто слова. Ты согласна со мной?
— Ну, нормально! — возмутилась Флер, — А мы?
— Всех касается, — уточнила Чубби.
Дата/Время: 15.04.24 года Хартии. Ранняя ночь.
Место: Трансантарктические горы.
База ВВС/АКС Муспелл.
Из динамиков прозвучал густой, гулко-звонкий двойной удар колокола. Смена вахт. Последняя до… Нервное напряжение за столиками в маленьком кафе, над круглым бассейном к этому моменту уже было так велико, что Жанна невольно вздрогнула.
Суб-лейтенант Гвен Нахара встала и ободряюще хлопнула ее по плечу.
— Расслабься, гло! И не забудь сохранить этот день для истории.
— Тебя пробило на пафос, партнер? — поинтересовался капитан Гектор Гамбоа.
— Типа, да. Ну, что, кэп? Пошли на защиту рубежей?
— Пошли, — он кивнул, — Под открытым небом в это время суток термоядерные взрывы особенно красивы.
— Прикалываешься, партнер? — спросила Гвен.
— У тебя пафосное настроение, а у меня поэтичное, — ответил бразилец, и они оба, в стремительном темпе направились к переходу в военно-технический блок.
Артуро Аливо посмотрел на лейтенанта Пабло Барроса, и спокойно поинтересовался:
— Это какое-то специальное упражнение для коммандос?
— Что вы имеете в виду, профессор?
— Я имею в виду эту пластиковую палочку для размешивания сахара в кофе. Вы уже сломали ее пальцами на восемь кусочков. Мне в жизни так не сделать. Это какое-то упражнение для силы пальцев? Кажется, альпинисты тренируются сходным образом.
— Вообще-то, — сказал лейтенант, — я просто нервничаю.
— Нервничаете? Надо же… — пробурчал чилийский астрофизик, и аккуратно извлек из красно-золотистой коробки толстую сигару, — А почему? Я вам уже объяснял, Пабло: данный эксперимент, по своей механике, не очень отличается от эксперимента «Deep impact» 2005 года, а по используемому источнику энергии он такой же, как военные термоядерные эксперименты 60-х годов прошлого века.
— Не совсем так, коллега, — возразил Энди Роквелл, — Я не буду придираться к такой мелочи, как тип инициации термоядерного заряда. В нашем случае не плутониевое зажигание, а лазерное…
— Вы только что сказали, что не будете к этому придираться, — перебил чилиец.
Новозеландский математик обаятельно улыбнулся и пояснил:
— Я лишь дал ясное указание на то, к чему конкретно не буду придираться.
— Ах, вот как? Ну, тогда, прошу прощения. А к чему вы будете придираться.
— К тому, что вы игнорировали сочетание эффектов, а это вовсе не то же самое, что каждый из них по отдельности. В «Deep impact» тестировался принцип бильярда, но ударом кия, если продолжать аналогию, был химический реактивный двигатель. В военных экспериментах типа «Starfish» тестировалось термоядерное устройство на космическом объекте, но только как бомба, а не как двигатель.
— Послушайте! — возмутился доктор Аливо, взмахнув сигарой, которую уже успел раскурить за время монолога новозеландца, — Это же нонсенс! Вы придаете какое-то мистическое значение типу реактивно-теплового двигателя, тогда как механический эффект, ради которого все делается, совершенно от этого не зависит.
— Весьма зависит, коллега Артуро. Другая скорость истечения реактивной массы. Хочу обратить ваше внимание еще и на то, что в эксперименте «Deep impact» использовался заранее сформированный блок реактивного топлива, а в нашем эксперименте «Ballista» этот блок представляет собой естественную неоднородную формацию…
— Чуть больше расчетов, только и всего, — буркнул чилиец.
— … Часть этой формации, в то же время, является и разгоняемым снарядом, а точнее — ансамблем снарядов с разной массой и разными элементами движения, — договорил новозеландец.
Лейтенант Барроса, каким-то уже запредельным, нечеловеческим усилием, переломил короткий кусочек пластиковой палочки еще надвое. Крак!
— Круто! — сказала Дейдра Вакихеа, — Пабло, а ты можешь пальцами согнуть монетку?
— Я не пробовал, но вряд ли. Когда монеты делались из золота, это было реально, но их теперь делают из никелевого сплава.
— Номинализация денег, — философски заметил Роквелл, мгновенно переключаясь на новый фронт, — Между прочим, что мне нравится в Меганезии, так это алюминиевый стандарт. Деньги, сохраняющие фактическую товарную ценность.
— Там в ходу не сам алюминий, а стандартные расписки на него, — возразила Жанна.
— Товарные расписки, — уточнил Роквелл, — а это, на порядок ближе к товарной ценности, чем чисто номинальные деньги, используемые в других развитых странах.
— Разве меганезийские фунты это не деньги? — удивился доктор Аливо.
Новозеландец отрицательно покачал головой.
— Таки, нет коллега. Это именно расписки на столько-то фунтов алюминия.
— Надо же… Я не знал. Что же касается вашего замечания о специфике снаряда, то я должен вам сказать, коллега Энди, что даже заранее подготовленный, искусственный снаряд, все равно имеет неоднородности, и их приходится выявлять на стенде перед запуском, чтобы корректировать приложение импульса.
— А как быть с мощностью взрыва? — вмешалась Жанна, — Ведь, насколько я поняла, никогда ранее люди не взрывали ничего даже близкое к этому.
— Что вы, Жанна, — доктор Аливо махнул рукой, — более высокая мощность взрыва не усложняет, а упрощает задачу. Меньшее значение имеют побочные факторы.
Со стороны военно-технического блока появились бойцы предыдущей вахты, уже успевшие снять полярные комбинезоны. Лейтенант Лютер Эванс, как обычно, был в легком спортивном костюме производства КНР, но с эмблемой ANZSAS: оранжевая птичка киви на пестром круге. Хоп-командор Оо Нопи (тоже как обычно) оделась в компактное нечто на липучках, похожее на модернизированный кухонный фартук — черный с золотой картинкой двухвостой райской птички-бабочки.
