— А сейчас — дать радиограмму! — вставил механик Поуэлль.
— И световые сигналы, — добавил я, — если они есть! — и в ответ на мой вопросительный взгляд, Карстон утвердительно кивнул головой.
Заработал радиопередатчик, одна за другой под дном аппарата замелькали разноцветные вспышки огней, ответная радиограмма коснулась нашего приемника и плавным ходом «Корсар» поплыл над улицами и площадями Гениополя. Темная, волнующаяся людская масса расступилась, и легкий приглушенный толчок поставил аппарат на огромной, полной народом площади…
Мы были в Гениополе…
Глава XIII
В очаге революции
Я последним вышел наружу через узкую, автоматически отворившуюся дверь. Неоглядная, многотысячная толпа сплошь заполнила площадь, вплотную подступив к аппарату. В нескольких шагах от него, стоя на какой-то импровизированной трибуне, Губер горячо и пылко уже что-то говорил, а переливчатый, гулкий шум сочувствия волнами перекатывался по молчаливой толпе…
В ту минуту, когда я с подножки ступил на землю, из толпы выделились двое и подошли к нашей группке, стеснившейся у дверец «Мстителя».
Один был плотный, среднего роста мужчина, с русой бородкой, плотно сжатыми губами и острым взглядом. Другой был высокий, худой брюнет, сутуловатый, с нервными нетерпеливыми движениями. Как бы угадав в Карстоне капитана «Мстителя», высокий брюнет сразу обратился к нему….
Каюсь, у меня ускользнуло из памяти, что именно он говорил. Помню лишь, что приветствовал нас от имени «восставшего и побеждающего народа», говорил о близкой победе, о братстве народов, о нашем прилете. Прямо против нас тяжелой давящей массой вздымалась громада тысячеоконного здания. Там, по его словам, был мозг и нервы революции, там был штаб восстания, там кропотливо строилось новое, революционное правительство, и туда звал нас Редвуд, так звали брюнета.
Его речь длилась минут пять и по мере того, как он говорил, лицо Карстона хмурилось все больше и больше…
— Довольно, товарищ! — воспользовавшись паузой, прервал он Редвуда. — Мы прилетели сюда не для того, чтобы представительствовать или гостить. У нас есть, — он кивнул в сторону «Мстителя», — машина, граничащая с чудесной. Скажите, что нам делать, чтобы помочь восстанию?!.. Ведь каждую минуту там, на постах у «Стального Замка», гибнут десятки, быть может сотни бойцов. Дорога каждая секунда, каждое мгновение. Укажите же, что нам делать?!
Лицо Редвуда просветлело. Быстро, с энтузиазмом, он заговорил вновь.
— Я счастлив, товарищи, слыша эти слова. Это слова истого революционера! Мое приглашение… это был наш… ну, долг вежливости, что ли! Ведь мы не знаем вашего мира, его жизни, его идеологии… Но все же я надеюсь, что вы, товарищи, делегируете одного из своих к нам. Поймите, как горячо, с каким жгучим нетерпением, ждем мы все увидеть и услышать вас, вестников далекого свободного мира…
Карстон обернулся ко мне.
— Я надеюсь, Ведрин, что вы не откажетесь взять на себя роль нашего дипломатического представителя. В конце концов, ведь это же наш долг перед хозяевами страны — сделать им визит…
Я не колебался ни секунды. Соблазнительная перспектива — первым окунуться в этот загадочный мир — улыбнулась мне во всю ширь, и я утвердительно кивнул головой.
— Значит, да! — проговорил Карстон и, склонившись ко мне на ухо, лукаво прошептал: — Какая сенсация для «Европейской Правды»… Не так ли?
— Ну, а что же делать нам? — продолжал он, обращаясь к Редвуду. — Наш посланник готов приступить к исполнению своих обязанностей.
— Я вкратце изложу вам суть дела! — быстро, по-деловому заговорил Редвуд, — «Стальной Замок» сейчас осажден. Его близкое падение неизбежно. У них есть несколько аэро самой совершенной конструкции, но аэро-пристань в «Стальном Замке» разрушена, и хозяева его хотят отбить у нас аэро-пристань Стенхилль, это возле «Стального Замка». Они, — в голосе его зазвучала ненависть, — хотят спастись бегством от мести народа. Так вот, если вы со своей машиной сумеете помешать их бегству… Хотя у нас тоже стоит в полной боевой готовности целая эскадрилья, но должен признаться, ваш аппарат много совершеннее наших… Вот это будет самое лучшее, чем вы можете помочь нам. Будьте готовы, а в момент атаки «Стального Замка»…
— Отлично! — с живостью прервал Карстон. — Мы готовы в любой момент. «Мститель» поднимется. Я думаю, вы не откажетесь сопутствовать нам? — он вопросительно взглянул на Редвуда.
— Да, конечно! — ответил тот и обратился к своему молчаливому спутнику. — Вы, Кемминс, отправитесь сейчас с этим товарищем в «Комитет Восстания», а мы, — он повернулся к Карстону, — поднимемся сейчас на крышу «Дворца Техники» и будем наготове. Оттуда восточная часть города видна как на ладони…
Неслышно затворилась дверца «Мстителя», заглушенный ритм машин прозвучал вновь и, плавно отделившись от земли, «Мститель» поплыл ввысь. Я остался один со своим спутником среди бурно плескавшегося человеческого моря.
Глава XIV
«Стальной замок»
Я «представительствовал» в «Комитете Восстания» немногим более получаса. Неодолимая сила тянула меня на улицы, в огонь борьбы, к «Стальному Замку». По-видимому, в этом сказывалась моя профессия журналиста-корреспондента и природная авантюристическая жилка. Как бы там ни было, но через полчаса я с Кемминсом через дугу огромной арки вышли на подъезд «Комитета Восстания» и сели в авто, направляясь к «Стальному Замку».
Густая, бурлящая толпа принуждала нас ползти черепашьим шагом, поминутно останавливаясь. Лихорадочное нетерпение, чувство близкой борьбы толкало и гнало меня вперед. Я забрасывал Кемминса тысячами вопросов, прерывал его, не дослушав, не давая ответить на старые, задавал ему все новые и новые вопросы… А авто полз, становился и вновь полз, чтобы через несколько десятков метров стать вновь. Я не выдержал и, обрывая своего спутника, вскочил на ноги.
— Нет, это немыслимо… Так ехать… Это дико, нелепо! Сколько километров отсюда до «Стального Замка»?
— Не больше трех, трех с половиной, — ответил Кемминс и я увидел, что ему тоже надоела и рвала нервы эта черепашья езда.
— Так сойдемте с авто и отправимся пешком! — проговорил я, и тотчас, будто только этого он и ждал, Кемминс поднялся с сиденья, распахнул дверцу и мы были на земле.
— Идите за мной, вон туда! Так мы скорее доберемся! — и Кемминс указал рукой на легкий мостик, переброшенный над нашими головами на уровне 35–40 этажей.
— Это верхние пути. Там людей меньше. Вот сюда! — и мы вошли в просторную кабину подъемной машины в фасаде серого, мрачного небоскреба. Мандат «Комитета Восстания» давал нам возможность не терять ни секунды. Кабина взвилась вверх, отворилась дверца, и мы очутились на длинной террасе. Прямо перед нами был узкий и хрупкий мостик, уходивший в огромную, черную дыру в здании напротив. Мы сделали по мостику несколько шагов и я замер на месте.
