На полках виднелись книги в старинных кожаных переплетах, лежали свитки и стояли шкатулки с ящичками; стеклянный шкаф был наполнен пузырьками, горшками и мешками всевозможных размеров. На жертвеннике лежал меч, стоял кубок и был воздвигнут крест, сделанный из какого-то неизвестного металла. Рядом с жертвенником висел колокол.
У стены, на высокой подставке, стояло зеркало с разноцветной и сверкающей поверхностью, какое он уже видел в замке на Рейне. Здесь также стоял посредине комнаты металлический полированный диск и лежал молоток, но только этот диск был больше того, по которому он так неосторожно ударил и вызвал этим странное видение армии крестоносцев.
Между всеми этими вещами были расставлены маленькие столики, снабженные золотыми или серебряными шандалами с толстыми восковыми свечами, какие употребляются в церквах. На двух больших столах были громадные запечатанные фолианты и по довольно большому сосуду с такой чистой и свежей водой, что, казалось, она будто только что была налита. Низкие и мягкие кресла дополняли убранство комнаты.
Странный острый и в то же время живительный аромат наполнял залу.
Когда Супрамати все осмотрел, Нара сказала с улыбкой:
– Пойдем! Мы сейчас вызовем Дахира.
Она подвела мужа к странному зеркалу и нажала пружину. Зеркало тотчас же зашаталось, спустилось с подставки и остановилось перед ними.
Только теперь Супрамати отдал себе отчет в величине зеркала, достигавшей высоты его роста.
В это время Нара достала кусок какого-то вещества, похожего на вату, и начала им сильно натирать полированную поверхность, которая тотчас же потемнела, потеряла свой разноцветный отлив и сделалась черной, как чернила; затем она покрылась серебристыми капельками, которые, казалось, просачивались изнутри.
Как только появился этот светящийся пар, Нара вполголоса запела на незнакомом мужу языке.
Окончив пение, она сказала:
– Теперь смотри внимательно!
С понятным любопытством смотрел Супрамати на этот странный процесс. Поверхность зеркала пришла, казалось, в движение, дрожала и издавала треск; затем она подернулась густым паром, который в свою очередь перешел в фиолетовый туман. Потом этот род покрывала раздался и открыл вид на море.
Перед ними, теряясь вдали, расстилалась равнина, волнуемая свежим ветерком; острый морской воздух ударил в лицо, а издали, скользя по волнам, быстро приближался корабль, который Супрамати тотчас же признал за судно Дахира.
Скоро ясно вырисовалась палуба корабля, который через несколько минут поравнялся со странным окном. На палубе, прислонясь к мачте, стоял Дахир и на бледном лице его играла улыбка. Приподняв свою фетровую шляпу, он любезно поклонился.
– Торопись, Дахир! Мы ждем тебя. Супрамати сгорает от нетерпения! – крикнула Нара, делая рукой дружеский знак.
– Завтра вечером я буду ужинать с вами, – ответил звучный и хорошо знакомый голос.
В ту же минуту фиолетовый пар закрыл отверстие странного окна, затем появился металлический диск и стал быстро поглощать облачные клочки, еще носившиеся по его поверхности. Потом все приняло свой обычный вид.
Супрамати опустился на стул и отер пот, выступивший у него на лбу.
– От всего того, что я испытываю, видя невероятные явления, ниспровергающие все законы природы, можно сойти с ума! – пробормотал он, откидывая голову на спинку кресла.
Нара громко рассмеялась.
– Когда ты, Супрамати, впадаешь в напыщенное тщеславие патентованного ученого, то начинаешь говорить очень забавные вещи. Разве возможно ниспровергнуть законы природы? Не проще ли и не логичнее ли допустить, что существуют неизвестные еще вам законы, применение которых людьми, умеющими управлять ими, производит феномены, потому только кажущиеся тебе такими поразительными, что ты не знаешь их сущности. Скоро все эти «тайны» объяснятся для тебя, и ты первый будешь смеяться над своим сегодняшним волнением.
Супрамати с живейшим нетерпением ждал вечера следующего дня. Несмотря на очевидность, врожденный скептицизм заставлял его не доверять своим глазам. Ему казалось невозможным, чтобы Дахир прибыл, как обещал. Вчерашнее видение должно было быть не что иное, как галлюцинация, вызванная его расстроенными нервами.
По приказанию Нары ужин был накрыт на три персоны, а около десяти часов один из старых слуг ввел ожидаемого посетителя.
На этот раз на Дахире был изящный и безукоризненный современный костюм. Когда он поздоровался с хозяевами дома, все сели за стол.
По окончании ужина, когда они остались одни, Дахир крепко пожал руку Супрамати и сказал:
– Благодарю тебя, друг, что ты избрал меня своим руководителем! Я устал блуждать по морям и счастлив отдохнуть здесь в вашем обществе!
– Я только действовал под влиянием симпатии к тебе; а это не заслуживает никакой благодарности, – весело ответил Супрамати.- Но когда ты предполагаешь начать наши занятия?
– Завтра вечером, если ты ничего не будешь иметь против этого.
– Отлично! Не предпишешь ли ты мне какой-нибудь приготовленный к нашим занятиям ритуал?
– Приготовления начнутся только вечером, а до тех пор мы свободны!
– Тем лучше! – заметил Супрамати.
Затем разговор перешел на другие предметы. Следующий день прошел очень быстро. Они беседовали, гуляли и пообедали с аппетитом. О посвящении не было сказано ни слова. Только вечером Дахир сказал:
– Время нам удалиться, Супрамати! Простись на неделю со своей прекрасной супругой. Это время нам необходимо, чтобы приготовиться к первому акту твоего посвящения.
Молодые люди удалились в лабораторию, которую мы уже описали. К удивлению Супрамати, его руководитель открыл дверь, о существовании которой он не подозревал, и ввел его в смежную комнату. Там стояли две кровати и что-то вроде большой и широкой стеклянной ванны, наполненной синеватой прозрачной жидкостью.
– Здесь, – сказал Дахир, – мы должны провести неделю в посте, молитве и очищении. Начнем сейчас же!
Он зажег двенадцать подсвечников с восковыми свечами толщиною в кулак и затем разжег уголья на треножнике, бросив на них горсть порошка, который вспыхнул разноцветным пламенем и наполнил комнату удушливым ароматом.
– Теперь разденься и погрузись в этот бассейн! – скомандовал Дахир.
Супрамати повиновался; но, к великому его удивлению, то, что он считал водой, оказалось каким-то странным, почти неосязаемым веществом. Правда, он ощущал влажность, но влажность эта, казалось, происходила от веяния воздуха, а не от жидкости. Затем Супрамати ощутил покалывание по всему телу, и с недоумением убедился, что полная до краев ванна опустела каким-то непонятным образом.
