Данилыч.
После ужина Иван взял винтовку, вышел в сени. По тонкой поскрипывающей лестнице поднялся на чердак. Открыл окошко, прицелился в картофельный куст. Затем опустил винтовку и сказал:
– Хорошо.
Отсюда весь огород был, как на ладони.
Иван поставил винтовку на предохранитель и прислонил к балке. Закрыл окошко, спустился в дом, сказал Наталье:
– Постели чего-нибудь у окна. Тряпку там или картонку положи. Пыльно.
Перед сном вышел на крыльцо. Много курил. Волновался.
Под утро Ивану приснилось, будто стоит он в огороде, а над ним, сверкая лопастями, с гудением покачивается большой военный вертолет. Из открытого люка выглянул Николай, махнул рукой и прокричал сквозь шум:
– Здорово, кум! Брось ты свой винтарь, я тебе автоматов привез! Во!
Тяжелый зеленый ящик отделился от вертолета и полетел вниз. Иван едва успел отскочить.
Тут кто-то ухватил его за плечо. Иван обернулся и увидел лысеющего майора из райцентра.
– Поговори мне! – строго сказал майор тонким голосом Тамары. – Я тебе муху убить не дам.
И принялся трясти Данилыча. Иван вскрикнул, рванулся и открыл глаза.
За окном светало. Легкая Натальина рука теребила его за плечо
– Ваня! Да Ваня же! Проснись!
– А? – сонно произнес Данилыч. – Не сплю я. Чего?
– Летит, кажется, – прошептала Наталья.
Иван прислушался. За окном слышалось тяжелое гудение. Лаял Жиган – злобно, до хрипоты.
– Пора!
Он встал, торопливо оделся, плеснул в лицо водой из умывальника.
– Ну, ни пуха не пера, – пожелала Наталья, почему-то шепотом.
– К черту! – сказал Иван.
Забравшись на чердак, он взял винтовку, открыл окно и сразу же увидел муху.
Муха висела над огородом, слегка покачиваясь, и тарахтела, словно трактор. Затем она приземлилась в измятую картофельную ботву и издевательски потерла передними мохнатыми лапами, будто предвкушая для себя что-то очень хорошее. От огромных сетчатых глаз Ивану стало не по себе.
– Что смотришь? – пробормотал он, снимая винтовку с предохранителя. – Сейчас я тебе гляделки-то закрою. Ишь вылупилась, стерва!
Он клацнул затвором, приладил винтовку к плечу, прицелился…
И в этот момент тонкая фигурка метнулась через двор к огороду.
– Тамарка! – ахнул Данилыч. – Ну, дура-девка!
Стрелять он не мог – боялся зацепить девчонку. А та бежала к мухе, размахивала руками и кричала:
– Пошла прочь! Пошла! Улетай!
– Уходи!!! – бешено заорал Иван, высунувшись в окно. – Уходи оттуда!
Но девчонка не унималась. Она подпрыгивала, плескала руками – будто кур гнала с огорода – и голосила тонко и пронзительно:
– Пошла! Пошла! Лети в лес!
И тут муха очнулась. Огромные прозрачные крылья дрогнули и загудели. Муха поднялась над огородом, поджала лапы и двинулась прямо на девушку.
Тамара неловко попятилась и вдруг завизжала, совсем некстати напомнив Ивану съеденного мухой поросенка.
– Беги в дом! – закричал Иван.
Но девушка не слышала. Она пятилась и кричала – истерично, до ультразвука. Муха надвигалась на нее с неумолимостью асфальтового катка.
– Ну, принесла тебя нелегкая! – рассердился Данилыч, протискиваясь в узкое чердачное окно. Он выкарабкался на крышу, пробежал по гулкой, громыхающей под ногами кровле и спрыгнул во двор. Земля больно ударила по ногам, он упал, но тут же вскочил и, прихрамывая, кинулся к огороду.
– Беги!!! – заорал он. – Беги, дура!
Тамара бросилась к Ивану, но споткнулась и с визгом покатилась в картофельную ботву.
– Вот это правильно! – выдохнул Иван и вскинул винтовку.
Он выстрелил – почти в упор. Муху отбросило назад, она обиженно загудела и пошла юзом, ударяясь о стенку сарая.
– Что, не нравится?! – крикнул Данилыч, передергивая затвор. Пустая гильза порхнула в сторону и глухо звякнула за спиной.
Но тут вскочила Тамара. Она кинулась к Данилычу, с неожиданной силой ухватилась за винтовку, рванула на себя:
– Дядя Иван! Не надо!
– Тебе что – жить надоело?! – рявкнул Данилыч. – Дай сюда!
– Не дам! Эта муха для науки! Нельзя ее стрелять!
– Дура! Она же нас убьет!!!
Муха тем временем развернулась и пошла прямо на них. Иван это видел, но ничего поделать не мог – проклятая Тамарка вцепилась в оружие, как присосавшийся к телу клещ.
– Пусти! – прорычал он. Девушка отчаянно замотала головой. А муха уже вырастала над ними, неотвратимо и страшно.
«Твою же мать…» – успел подумать Иван.
И тут что-то мелькнуло над головой. Послышался глухой удар. Муха отпрянула.
Данилыч с изумлением увидел, как невесть откуда взявшийся Николай озверело машет перед мухой длинной сухой жердью.
– Чего развалился?! – заорал кум. – Отдохнуть решил? Стреляй!
Данилыч оттолкнул Тамарку, быстро прицелился и нажал на спуск.
И попал. Муха рухнула в огород, уткнувшись головой в картофельную зелень. Широкие прозрачные крылья на мгновение замерли. Затем муха с жужжанием закружилась на месте, словно подбитый вражеский танк.
– Есть! – радостно завопил Николай. – Давай! Добей гадину!
– Вот так! – шептал Данилыч, судорожно дергая затвор. – Вот так…
Он стрелял еще трижды. От каждого выстрела муха вздрагивала и все сильнее жалась к земле – будто кто-то невидимый приколачивал ее сверху огромной дубиной. Наконец, она испустила последнее слабое жужжание и затихла.
Иван трясущимися руками перезарядил винтовку. Прицелился, но тут же опустил.
– Готова как будто, – неуверенно произнес он.
– Да вроде, – кум осторожно приблизился к мухе, потыкал жердью. Волосатые лапы дрогнули и пошевелились.
– Не закоченела еще, – сказал Николай.
Выглянула во двор Наталья. Увидав мертвую муху, испуганно перекрестилась, сказала:
– Ну, слава Богу!
Тамарка сидела на земле, уткнувшись лицом в ладони, и плакала – горько, навзрыд.
– Чего ревешь, дура? – сердито бросил ей Данилыч. – Радуйся, что живая.
– Зачем вы ее так? – крикнула девушка сквозь слезы. – Зачем? Нельзя же было!
– Да ну тебя! – Иван даже плюнул в сердцах. – Муху ей жалко. Ты людей лучше жалей…
Наталья рассердилась:
– Оставь девчонку в покое! Бесчувственный же вы народ, мужики. Пойдем-ка, милая.
Она увела плачущую девушку в дом.
– Видал? – сказал Николай. – Мы еще и виноваты.
– Сам-то как здесь оказался?
– Стреляли, – усмехнулся кум.
– А если серьезно? Брось оглоблю-то…
Николай повертел в руках жердь и аккуратно прислонил к стенке сарая.
– Шутишь? – сказал он. – Тут, считай, полдеревни собралось посмотреть, как ты с мухой воевать будешь. Да вон они, зрители, хоть билеты продавай.
Во двор уже заглядывали первые любопытные.
– А ну, пошли отсюда! – прикрикнул на них Данилыч. – Вам что здесь – цирк?
Кум достал сигареты:
– Покурим?
– Давай.
Сели на скамейку у крыльца. Данилыч поставил винтовку между колен. Курил и все посматривал на муху.
Муха лежала в огороде неподвижно, блестела на утреннем солнце. Вокруг нее уже начинали роиться многочисленные мелкие собратья.
– А ловко ты ее, дрыном-то, – сказал Иван.
– А то? – согласился Николай. – Главное, вовремя.
– Это да.
Помолчали.
– Что дальше будешь делать? – спросил кум.
– Подожду маленько. Вдруг оживет?
– Ты ж ее вроде жечь собирался?
Иван не ответил. Он сидел и слушал себя. Странное было ощущение, двоякое: будто удачно закончил работу, но при этом что-то сделал не так…
– Может, выпьем? – предложил Николай. – У меня есть. Помянем насекомое, отметим…
– Да, конечно, – рассеянно ответил Данилыч, не слушая.
На крыльцо вышла Наталья. Посмотрела на муху, зябко поежилась, спросила:
– Как сам?
– Нормально, – сказал Иван. – Что там Тамарка? Живая?
– Живая. Я ей валерьянки дала и уложила на диван. Задремала она.
– Это хорошо, – кивнул Данилыч. – Пусть поспит. Небось, всю ночь не спала.
– Она еще заутра здесь пост заняла, – сказал Николай. – Раньше всех заявилась. Мне бы
