За его спиной замерли Клод и Зафир. Они не могли вмешиваться, ради собственной же безопасности.
Однако внимание Макса было приковано не к мальчику, который освободился от заклинания, когда королева вернулась на трон. Он изучал ее, разглядывая незаметно, исподлобья.
Она была все еще сильна и только что доказала свое прежнее могущество. Но ради такого представления была потрачена ценная энергия, и наблюдавший за ней Макс полагал, что королеве не следовало ее использовать.
Она была слишком стара для подобной демонстрации силы. Даже если никто другой этого не замечал, он видел, что она увядает на глазах.
Стражники подняли мальчишку с пола, встав по обе стороны от него, и Макс внутренне сжался, заметив край его избитого лица. Не в первый раз он подумал, как ему повезло, что он родился мужчиной, — на его плечи никогда не падет обязанность править Луданией.
Когда его тащили прочь, мальчик приподнял голову, совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно. Он увидел Макса. А Макс сразу узнал пленника, и его сердце забилось сильнее. Он понимал, как плохо это может кончиться.
Будь они одни, Макс предупредил бы мальчишку, велел бы ему молчать и держать язык за зубами.
Но они не были одни.
И королева вместе со всеми, кто находился в этом зале, услышала слова, которые он произнес, поняв, что раньше он уже видел Макса.
— Где Чарли? — закричал Арон, пытаясь вырваться из рук стражников, освободиться от своих мучителей, даже не сознавая, что выдает королеве именно то, что она хотела знать — имя. — Она здесь, сукин ты сын? Что ты сделал с Чарли?
— Тебе не удастся победить, — говорила я, на самом деле не зная, так ли это. Но мысль казалась разумной: он говорил о том, чтобы выиграть войну с королевской армией.
— Мы можем, и мы победим, — настаивал Ксандр, сверкая тёмно-серыми глазами. — На борьбу с нами Сабара потратила слишком много сил, а ведь она даже не знает, что мы получаем помощь из-за границы. Теперь уже поздно. Есть много королев, которые хотят увидеть конец правления Сабары. Мы сильны, Чарли, — гораздо сильнее, чем она думает.
И все равно я не понимала. Здесь было о чем поразмышлять; мои мысли блуждали, смешиваясь с тревогами и страхами.
— Как ты можешь подвергать опасности собственный народ? Как можешь нападать на город?
Лицо Ксандра исказилось, и я почувствовала, что его осторожность исчезает. Не знаю, почему он так быстро раскрывал мне свои секреты?
— Мы были очень внимательны и аккуратны, но избежать насилия не всегда возможно. Места, которые мы взрывали, подожженные здания, — все они по большей части стратегические. Военные базы, контрольно-пропускные пункты. Мы держались как можно дальше от убежищ и после того, как сирены всех разогнали, еще долго не выходили в жилые кварталы.
— А если не всех? Если там еще остались люди? — В тот момент я пыталась не думать о родителях.
Его палец машинально провел по щеке, следуя бледной линии шрама.
— Надеюсь, их там нет. — Такого ответа было не достаточно, и мы оба это знали.
— Мне надо возвращаться. Я должна убедиться, что моя семья цела. И моя подруга… я не сумела найти ее в парке… — Я понятия не имела, успела ли Бруклин спрятаться в убежище, и от чувства вины по коже побежали мурашки.
Ответ Ксандра оказался для меня полной неожиданностью. Его защита вернулась на прежнее место, лицо обрело осторожное выражение.
— Ты говоришь о Бруклин? — спросил он, и у меня перехватило дыхание так, что стало трудно глотать.
Он знал ее имя.
Я кивнула, моргнув раз, другой, третий. Я помнила, как встретила Ксандра в клубе. Он знал мое имя; неудивительно, что он знал и имя Брук.
Ксандр поднял руку, давая знак Иден, которая находилась за пределами слышимости нашего разговора и глядела на нас черными блестящими глазами. Я не заметила, чтобы она шевелилась, но каким-то образом ей удалось подать сигнал.
Из теней, слаженно двигаясь в нашем направлении, выступила группа солдат Ксандра, одетых в разнообразную форму и державших в руках тусклое оружие. Хоть они и были оппозиционерами, но выглядели весьма устрашающе. Они шли единым строем, который придавал этой разношерстной группе ощущение упорядоченности.
А потом из их рядов выступила девушка с винтовкой на плече.
Это была Бруклин.
Я вскочила, опрокинув стул, и ринулась к ней. Ухватив ее за плечи и мигом позабыв столь странное и внезапное появление, я обняла ее, прижалась к испачканной щеке и прошептала:
— Ты в порядке. Хвала небесам, ты в порядке.
Но в моих объятьях она странным образом казалась чужой, словно это была другая Брук, не та, которую я знала всю свою жизнь.
Она даже выглядела по-другому.
Она отстранилась, и я всмотрелась ей в лицо. Оно было жестче, чем мне помнилось. Тверже. Сильнее.
— Мне никогда ничего не угрожало, Чарли. — Даже голос Бруклин звучал теперь необычно. Ничего подобного я и представить себе не могла.
Я не знала, как на это реагировать; голова болела, сердце сжалось. Всего за один день в моей жизни изменилось слишком многое.
Ко мне подошел Ксандр, и в эту секунду за ее новой холодной внешностью я увидела тень прежней Бруклин, своей старой подруги. При взгляде на Ксандра в ее глазах зажглось восхищение.
— Пошли свою команду на поверхность, — велел ей Ксандр. Его голос был деловым — голос лидера, отдающего приказ. — Пусть они проверят родителей Чарли. Скажи им, что Чарли и Анджелина в безопасности. Что теперь они под нашей защитой. — Он стиснул мое плечо. Его рука была крепкой, слова — обнадеживающими. Но с этим жестом свет в глазах Брук погас.
Ксандр. Похоже, Бруклин была им увлечена.
Королева
Королева Сабара ждала, когда комната опустеет и в ней останется она, Макс и двое его охранников. Только тогда она заговорит. Это даст ей время собраться.
Когда с губ королевы сорвались первые слова, ее голос был подобен закаленной стали.
— Кто она, Максимилиан? Что это за девушка, о которой он говорил?
Внук шагнул вперед с выражением искренности на лице. Но подвел голос — в нем была ложь, выдававшая себя паузами.
— Никто. Просто девушка, которую я встретил в одном клубе.
Теперь его преданность была под вопросом.
Она изучала Макса, глядя в глаза и так крепко сжимая подлокотники, что костяшки ее пальцев начали болеть. Ей следовало тщательно формулировать свои вопросы.
— В каком клубе? Может быть, в том, где у сопротивления была последняя штаб-квартира? Это был тот самый клуб?
