Ознакомительная версия.
Завершил он речь своей излюбленной фразой. Потом, как будто только что заметил Полянку, предложил ему.
– Присаживайтесь к огню, поешьте, что Бог послал…
Дима, который только-только понял, какого важного гостя выпустила к ним чаща, проворно метнулся в сторону и предложил Полянке тарелку с салатом из помидоров и капусты и здоровенный шмат мяса. Полянка, не долго думая, запустил в тарелку ложку и принялся за еду.
Из кустов выходили автоматчики, подсаживались к огню и закуривали. Никто не разговаривал – какое то странное умиротворение опустилось на сидящих, доброжелательность, которую не хотелось спугивать словами.
Расстрига, с заплетенными на индейский манер в косичку волосами и бородой, с интересом косился на большого и важного человека, который не просто пришел, а привел с собой целый взвод до зубов вооруженных людей.
Когда ложка Полянки звякнула об дно алюминиевой миски, он решил, что предисловие закончено и теперь можно переходить к делу.
– Спасибо за хлеб, за соль… очень вкусно. Я просто удивляюсь – как может быть простая еда настолько вкусной? Можно добавки?
Расстрига улыбнулся, Дима метнулся в кусты и вышел, навалив в миску салата с горкой и положив еще более сочный кусок мяса.
Бойцы переглянулись, но потом лишь пожали плечами. Кто они такие, в конце концов? Мэр уплетает за обе щеки, так что уши ходят ходуном, они отдыхают… пока.
«Ничего-ничего – думал Полянка, с хрустом перемалывая капустные волокна и ощущая в животе приятную тяжесть – вот сейчас доем эту мисочку, а потом разберусь, кто они такие, почему живут в лесу, почему не хотят в город возвращаться, почему…. Может, это вообще… террористы…»
Ложка заскребла, Полянка вытер сальные губы и посмотрел на Расстригу замутненными глазами.
– Спасибо, прекрасно – тяжело проговорил он, собираясь с силами, чтобы спросить – «А документы у вас, граждане, есть?» – очень хорошо, спасибо!! А еще тарелочку можно?
Люди в камуфляже переглянулись, но желание начальства, как известно – закон для подчиненного, и тертые мужики стали негромкими голосами что-то обсуждать. Полянка меж тем ел, лоснясь и краснея. Казалось, что он делает это не по своей воле – глаза его бегали по сторонам, каждый полупрожеванный кусок с натугой проталкивал к горло… только для того, чтобы набить рот следующей порцией.
Дима смотрел на него с нескрываемым изумлением. Он даже не догадывался, что начальство за ежедневными заботами просто не успевает поесть!! И, едва Полянка, опустошил тарелку, шевеля раздутыми, как у хомяка, щеками, Дима с готовностью метнулся в кусты. Полянка, не говоря ни слова, вгрызся в брызжущее соком мясо… никто уже ни о чем не говорил. Бойцы уже не пытались говорить – даже для приличия – а просто наблюдали этот праздник обжорства.
Уже смеркалось. Полянка, с помутившимся взором, медленно и мучительно дожевывал последний кусок. Внешность его тоже изменилась – рубашка разошлась на животе, лицо лоснилось, остатки волос на плеши торчали гребнем ирокеза. Но вот он достал мясо изо рта – только для того, чтобы сказать.
– Добавочки… Можно…
И опять начал запихивать объедок в рот.
Дима не побежал за едой – всем стало ясно, что с начальство приключился приступ какой-то необъяснимой болезни, и что спасти его можно только в стационаре.
Однако попытки увезти его из леса разбились об совершенно невообразимое сопротивление. Поскольку Полянка не мог уже говорить – он мычал, мотал головой и хватал руками все, что попадалось на пути. При этом верещал бабьим фальцетом.
– Отпустите, отпустите меня, мерзавцы… всех уволю… можно добавочки…
Оставшиеся у костра проводили внимательными взглядами четырех бойцов, с великим трудом утаскивающих обожравшегося начальника в заросли, потом Кеклик вдруг высказался – впервые за все время.
– Ну дает кеклик. Надо же так припереться в лес для того, чтобы просто обожраться. Нет, не пойду я на начальственные должности, пусть хоть обупрашиваются.
Расстрига и Дима уставились на него так, словно на из глазах заговорил пень, а Кеклик замолчал и стал подкидывать в костер сучья.
– Слушай – первым пришел в себя Дима – а почему ты до сих пор молчал?
– Да это… трезвый я вообще всегда молчу… когда ханки обожрусь, тогда трепливым становлюсь. а вот просто так никогда говорить не приходилось. Ну кеклик, ну на хрена он сюда приходил?
– Да потому что я его сюда привел – громко ответил Умник – сказал, что здесь мозговой центр всего этого безобразия – вот и привел.
Он с победным и важными видом осмотрел троих своих товарищей – но на них его заявление не подействовало никак. Расстрига только пожал плечами.
– Ты что, в самом деле думаешь, что эти клоуны в камуфляже могут что-то изменить?
– Они не могут, но ведь в это они не поверят, так и будут пробовать, пока шею себе не свернут.
Умник молчал. Все происходившее его весьма забавляло – хотя и настораживало тоже. Никак нельзя было предугадать, что произойдет в следующую секунду. Он то думал, что у автоматчиков просто откажет оружие, а вышло вон он что.
Сидящие у костра, как это не удивительно, действительно не испытывали к шумевшему вдалеке городу никаких симпатий. Расстрига наконец-то смог, не подвергаясь гонениям со стороны официальной церкви, разглагольствовать о своем видении Библии и днем, и частенько ночью, и нигде у него не было более благодарной аудитории. В основном потому, что раньше у Кеклика, как и у Димы, просто не было ни времени, ни желания заниматься чем либо, кроме выпивки. И все, что говорил Расстрига, ложилось, как строка на белый лист.
Дима и Кеклик могли с полным основанием сказать, что в болотистом безлюдном лесу жизнь их началась заново. Заново в прямом смысле этого слова – избавившись от губительного пристрастия к алкоголю, они поняли, что могут жить полноценной жизнью только вдали от соблазнов. Действительно – попробуй, сохрани трезвость, когда со всех сторон в голову долбит реклама пива. А пиво, как известно, самый первый предатель – и те, кто начинает пить пиво, неизменно заканчивают водкой.
В городе все было по-другому – а тут, на вытоптанной площадке, ценились не материальные блага, неважно, какой ценой достигнутые, а личность со всеми ее недостатками и достоинствами. Кеклик, оказывается, был незаменим в плане заготовки грибов – он их просто чувствовал на расстоянии. Дима мог поймать любую птицу – хоть тетерева, хоть рябчика – голыми руками. Они просто впадали в гипнотическое состояние при одном его приближении. Конечно, Дима пользовался своими способностями только тогда, когда разнообразные мясопродукты, по-прежнему исправно поставляемые собаками, просто вставали поперек горла.
Ознакомительная версия.
