Наконец-то были сорваны все маски.
Гонифаций всматривался в обоих «братьев», лежащих на земле. Казалось, что накрытый защитным колпаком помост превратился в безмолвный центр вселенной, где остановилось время. И весь мир теперь кружился вокруг него.
Недовольство толпы, находящейся за границами силового поля, после временного затишья вспыхнуло еще с большей силой. Уцелевшие после налета ангелов и ошеломленные появлением их соперников-дьяволов, люди опять стали наступать на первосвященников. Те, в свою очередь, попытались спрятаться в Соборе. Ангелы снова ринулись в бой, стреляя вылетающими из глаз фиолетовыми лучами. Их теперь было по три или четыре на каждого летающего дьявола. Все завертелось в головокружительной схватке. Черный дым окутал место поединка.
На минуту это безмолвное смятение показалось Гонифацию ни чем иным, как фреской, изображенной на защитном куполе, живописным отражением происходящего.
Несмотря на то, что его охватило сильнейшее желание немедленно допросить умирающего Фанатика, он улучил момент, чтобы связаться с Контрольным Центром и отдать Главному Технику необходимые распоряжения. Ему пришлось много раз повторять команды, пока их, наконец, услышали.
— Схватите двух Фанатиков из Пятого круга. Это они мешают нам контролировать ситуацию. Если понадобится — уничтожьте их.
Гонифаций даже не стал выяснять, чем закончится схватка его верных Реалистов с разоблаченными врагами, и сразу же отдавать распоряжения своим подчиненным.
— Немедленно спускайтесь в Святилище. Надо создать группы захвата и арестовать всех Фанатиков. Уничтожайте их, если окажут сопротивление. Заприте двери Святилища. Это не даст возможности Фанатикам улизнуть и поможет нам остановить толпу. Сообщите кузену Дезу, который сейчас в склепах, что ситуация изменилась. Пусть Информационный Центр передаст мои инструкции во все Святилища. Примите все необходимые меры. Действуйте!
Потом с невозмутимым спокойствием, скрывающим целую бурю чувств, он повернулся к старому Фанатику.
Серсиваль улыбался, но его губы были искусаны до крови. Старик тяжело и прерывисто дышал.
— Ты сидел рядом со мной, когда мы собирались пытать ведьм, — сказал Гонифаций, хотя собирался спросить совсем не об этом. — Я уверен, что это ты направлял на меня болевое оружие ближнего действия.
Серсиваль снова улыбнулся через силу. Его голос зазвучал как из подземелья — дрожащий, слабый и усталый.
— Возможно. А может быть, и нет. Пути Сатаны … неисповедимы.
Глаза присутствующих Священников широко раскрылись от изумления. Многочисленные ало-золотые рясы всколыхнулись.
— Сатана? Это чушь; — возразил Гонифаций. — Ты хотел власти, как и все мы. Новое колдовство было твоим трюком, чтобы завладеть миром. Ты…
Но Серсиваль, казалось, не слышал его. Он с трудом дотянулся слабеющей рукой до окровавленной серебристой шерстки уже окоченевшего «дружка».
— Ты тоже мертв, Тобит, старейший из своих собратьев? — старик вздохнул . — Я буду с тобой… в Аду. Мы обретем прекрасные новые оболочки… и будем настоящими братьями….
— Занавес опущен. Нет больше необходимости играть, — резко перебил умирающего Гонифаций.
Серсиваль приподнял голову, и из его горла вырвался хриплый звук, как будто старик пытался что-то сказать. Пальцы его левой руки чуть шевельнулись. Видимо, он пытался сделать какой-то ритуальный жест.
— Сатана, — прошептал он, — прими мой… дух…
Стоящие вокруг первосвященники были похожи сейчас на сборище алых призраков. Вся сцена была освещена красными луча на западе солнца, а с востока уже подкрадывалась тьма.
— Ты был очень умен, — продолжал Гонифаций, еще ближе наклонившись к умирающему вождю Новой магии. Свой последний вопрос он задал уже против своей воли. — Но ты совершил одну непростительную ошибку. Зачем ты всегда поддерживал меня на Высшем Совете? Зачем ты так поторопился проголосовать, за отлучение Фреджериса? Почему не встал в оппозицию, когда я, самый опасный для Новой магии Реалист, был возведен в сан Верховного Иерарха?
Ответом ему была тишина, стоящая под куполом защитного поля. Первосвященник наклонился вперед, чтобы уловить последние слова Асмодеуса-Серсиваля. Но тот был уже мертв.
Мамаша Джуди пробиралась через старинный тоннель, держа в руке свечу и опираясь на трость. Временами она бубнила себе под нос:
— Не дают старой ведьме пожить спокойно на старости лет! Даже под землей, где живу как крот, нет никакой жизни! Нет и нет! Дьяконы спускаются все глубже. Они гонят мамашу Джуди все дальше и дальше. А гоняются они не за старой Джуди — о нет! Ей хватило бы и одного удара, чтобы остаться здесь навсегда в каком-нибудь темном углу. Нет, они хотят не этого! Они гонятся за «новыми колдуньями» — хорошенькими и молодыми ведьмочками. Когда-то мамаша Джуди тоже была прехорошенькой. Почище нынешних молодок! Но сейчас весь мир из-за них сходит с ума, и не осталось больше местечка для престарелой ведьмы. Чтоб им гореть в Аду на медленном огне синим пламенем!
Возбужденная своими мыслями, она остановилась и, замахнувшись, стукнула клюкой по низкому сводчатому потолку. Черная кошка, бежавшая впереди, обернулась и замяукала, вопросительно глядя на хозяйку.
— Нет, Гримаскин, это не мышь, и мне нечем угостить тебя на этот раз! Но не грусти. Когда мамаша Джуди умрет здесь от голода, ты сможешь поглодать ее косточки. Если, конечно, она первой не съест тебя. А ха это благодари молодых ведьм, которые нарушили традиции нашего ремесла.
Гримаскин потерлась о ее колени, и старуха заковыляла дальше, не переставая ворчать.
Вдруг впереди послышалось громкое шипение и визг. Мамаша Джуди заторопилась туда, еле переставляя свои больные ноги. Пламя свечи дрожало, и, вспыхивая время от времени, освещало какие-то вытянутые силуэты.
— Что ты нашла там, Гримаскин? Крысу, таракана или дьявола? Чтобы там ни было, ради этого не стоило поднимать такой переполох.
Гримаскин, огромная толстая кошка, отскочила, выгнув спину, от маленького медно-рыжего клубочка и яростно зашипела.
Мамаша Джуди подошла поближе и наклонилась, чтобы рассмотреть этот клубок.
— Что это? Красная крыса? Нет, рыжая обезьяна; Да нет, именем Сатаны, это «близкий дружок»! Грязный, мертвый «близкий дружок»!
И она замахнулась на него клюкой, чтобы ударить.
Из полумрака послышался слабый тонкий голосок:
— Убей меня. Убей Дикона. Дикон устал ждать смерти в холодной темноте.
Мамаша Джуди замерла с поднятой клюкой.
— Что это? Замолчи, Гримаскин? Я не слышу, что эта отвратительная малявка пытается шепелявить.
