Алена не стала вдаваться в подробности — толку? Она лишь прислушалась к звукам вокруг и чуть приободрилась. Если убрать фон фуэро, можно было различить слабый звук, монотонный и многообещающий: так капли воды падают на камень. Влага.
Девушка вздохнула и скривилась от боли, готовая заплакать. Не дойти. Головой она приложилась сильно, может, это очередной глюк, а ей ползти? Ага, чтоб убедиться, что вода — миф?
— В пессимистки записалась? — усмехнулся голос. — Плохо тебе, верю, но не до такой же степени? Кончай труп невинно убиенной каракатицы изображать, сходи и проверь. Авось и, правда, вода?
Алена сжала челюсти и зажмурилась: идти? Только не это!
— Ладно, полежи, увечная, себя пожалей. Монтррой порадуй и подруженьку свою, гюрзу, и мечту убогую. А говорила, вернусь…
Девушка открыла глаза, намереваясь послать голос в дальний путь, и нахмурилась: на нее смотрели бирюзовые глаза с вертикальными зрачками. Рэй? У него голубые. Тогда чьи? Очередной призрак этого забытого всеми нормальными существами места? Вот ведь шатаются без дела, покоя от них нет, и с мыслей сбивают.
— Иди-ка ты по—добру по-здорову, — посоветовала чуть слышно. Нет, смотрит и хоть бы моргнул. А взгляд-то холодный, подозрительный, неприязненный. — А-а-а, я в твою вотчину забрела? — дошло, — ну, извини, потерпи, уйду.
Глаза прищурились, зрачки нормальными стали:
— Ты кто?
"О, они еще и разговаривать умеют!" — удивилась Алена и зажмурилась, поморгала, стараясь развеять странные очи, избавиться от присутствия незваного призрака. Нет, мало не исчез, так еще и лицо появилось. Никак флэтонец здесь вечным сном почивает, окэсто. Лицо мужское, волевое, жесткое, с восковидной кожей, щеки впалые, губы лиловые. Давненько она таких не видела, а вот то, что на его голове намотано было, и вовсе не встречала, разве что дома, на Земле, подобное. Коричневая кисея, обмотанная вокруг лба, спускалась по щеке к шее, обвивая ее и свисая на грудь свободным, потрепанным концом. Звезды на лбу не хватало и гурий, исполняющих танец живота вокруг.
— Ты падишах? — хохотнула девушка. Получилось сухое, невнятное карканье. Но тот, видать, понял, ответил невозмутимо:
— Шаванпрат.
— Ничего имечко.
— Она не в себе.. — прошелестел голос рядом, мягче, женственнее, но его владельца Алена не могла разглядеть, повернуться надо было бы, а этого ей хотелось меньше всего, да и не моглось.
— Я вижу, — прищурились глаза. Мужчина склонился ниже, раздувая ноздри, и девушке почудилось, что он сейчас вопьется ей в горло клыками, как вампир. Она ждать не стала, взмахнула рукой, целясь в глаза, желая либо прогнать призрак, либо воспротивиться нападению. Но лишь воздух всколыхнула. Мужчина без труда перехватил ее запястье, останавливая и откидывая руку.
— Зря, — укоризненно качнул головой, во взгляде плескалось презрение. — Антористка? Сленгир-мэно?
Он не спрашивал- обвинял.
— Она канно, Шаванпрат, на волосы посмотри, — встрял другой голос.
Алена моргнула, не зная печалиться ей или радоваться, что призрак обладает вполне материальной плотью. И сил в нем много больше, чем в ней. Так и не успела к какому-то определенному выводу прийти, раскашлялась не вовремя. Так бы и скончалась в приступе, если б добросердечный «призрак» не сунул в рот фляжку с жидкостью. Не вода, а что-то неведомое, но чрезвычайно вкусное: то ли настой на душистых травах, то ли сок диковинных фруктов.
Да, добрый, но жадный. Четыре глотка только и дал сделать, а потом безжалостно отобрал, буквально выдрал из намертво впившихся во фляжку пальцев.
Она сильно обиделась, всхлипнула и…потеряла сознание.
Очнулась она от жуткой боли. Кто-то пытался отодрать рубашку со спины. Она забилась возмущенно и захрипела. В горле тут же запершило, ей опять сунули в рот фляжку. И опять дали сделать лишь несколько глотков. На этот раз она не обиделась. Четыре глотка влаги — это же целое богатство.
— Спасибо, — прошептала.
Мужчина нахмурился, словно его оскорбили:
— Что? — голос прозвучал резко, неприятно громко. Алена поморщилась:
— Благодарю. Грация. Мерси. Сенкью..
Лоб мужчины разгладился, дошло, кивнул:
— Ты канно.
— А ты?
Он промолчал и опять полез к рубашке на спине. Воспротивиться она не успела, только лбом в камень ткнулась и потеряла сознание.
В чувство привели ее быстро, сунули под нос какую-то дымящуюся палочку с жутким запахом: не захочешь, да очнешься, лишь бы подальше от подобного амбре оказаться. Она распахнула глаза и, морщась, попыталась отползти. Запах тут же исчез, и Алена увидела, что лежит на шкуре какого-то животного. Ярко-оранжевая, мелковорсистая и мягкая, как пух.
— Лауг?
— Гур.
Алена потерлась щекой и успокоено легла, воззрилась на мужчину. Тот сел напротив, как йог, не спуская с неё глаз. Осанистый, широкоплечий, одежда чудная, как униформа агноликов, только с длинными рукавами и с перехлестывающими ремками на груди и поясу еще масса всяких брелков на правом плече присовокуплена: трезубец, куб, полумесяц, матовая сфера, бусины, еще что-то.
— Ты кто? — тихо спросила она. Тот промолчал, словно не услышал вопроса, зато кивнул в сторону. И перед Аленой появилась девушка, весьма экзотической наружности, в сари и с блестящей накидкой на голове, закрепленной у виска изумительной заколкой в виде цветка.
Девушка ласково улыбнулась ей, присела на корточки, протянула небольшой фрукт и, обхватив колени, стала смотреть, как она ест. Алена вгрызалась в мясистый плод, как крот в почву, и смущенно поглядывала на незнакомку. Хорошенькая, черноволосая, черноглазая, лунноликая, с матовой ровной кожей и полными, ярко-малиновыми губами. На лбу две синие полосы и маленький алмаз — грутонка, стихия воды. "Вот это да!" — Ворковская опустила взгляд, стараясь не выказать удивления. Грутонка и окэсто — бывают же чудеса на свете?
Дети Груттона при рождении отмечались знаками той стихии, в которой родились. И не зря. Так степень их опасности для окружающих определялась. Одни энергию руками забирали, другие взглядом, третьи, воздух втягивая. Вообщем, встретил «счастье» такое, считай, в русскую рулетку поиграл, а вот насколько удачно — вопрос.
А вообще, груттоны, милейшие существа — верные, добрые, гостеприимные, да еще и однолюбы. Вот только мало их осталось, может, с сотню тысяч по всей галактике и наберется, но что на Флэте их резервации есть, Алена не знала. Эту-то информацию случайно из лэктора почерпнула, Рэй заставил, когда к первому выходу в «свет» готовил, чтоб перед «заморскими» гостями не стушевалась, не оконфузилась. Вот и пригодилось.
