– Эраст?!
Человек с пистолетом удивился не меньше:
– Герман?!
Они стояли друг против друга в самом начале большого помещения. Герман, окинув его взглядом, понял, что это и есть тот самый центр с базой данных, которую он ищет. Очень мало экранов и огромные блоки мощных компьютеров.
Герман разочарованно покачал головой:
– Ты добрался сюда первым…
Он решил было, что Эрасту все-таки удалось выжить в лагере, бежать из него. И вот он тоже принял участие в штурме. И не просто принял участие – добрался до базы данных первым.
Герман опустил пистолет. Но Эраст наоборот поднял свой и прицелился в грудь своего товарища по лесному лагерю:
– Брось-ка свое оружие на пол.
В его холодных глазах блеснула ненависть. И еще Герман заметил в ухе Эраста маленькую сережку с зеленым камешком. Видимо, ту самую, что подарила ему когда-то Ева. Сказал своему командиру:
– Не дури. Я не виноват, что она выбрала меня.
Эраст усмехнулся:
– Дело не только в Еве… Ты еще не понял?
Тут Герман вспомнил не только слова Евы о своем подарке, но и то, что уже видел эту сережку. Видел через щель в двери, когда во время побега из АИК стоял в кабинете инспектора Юрика и слушал его разговор с неизвестным. Потом, когда Герман оказался в лагере, ему показался голос Эраста знакомым, но тогда не поверилось. А зря. Иначе бы не стоял теперь под пистолетом, понял бы гораздо раньше то, что понял сейчас:
– Ты – предатель. Ты и есть тот информатор, который доносил АИК о всем, что делается в лагере. И ты, – он понял, кто был тот Второй в комбинезоне и маске вместе с инспектором в мертвом, отравленном лагере, – это ты убивал своих же товарищей! Анджея, который тебе так доверял, Зою, еще сотни, сотни ни в чем неповинных людей…
Эраст скривил губы:
– Я – не предатель и не информатор. Я просто выполняю свою работу. И ни ты, ни Анджей, ни всякие там Ярики и Славики вместе со всеми прочими нарушителями Контракта мне – не товарищи.
– Ярик и Славик… – повторил Герман, вспоминая.
Ева рассказывала ему про двух ребят, которые в школе резерва АИК подшучивали над Эрастом. Потом они учились в одном с ней медицинском институте, и неожиданно их забрали в АИК, «переместили». Вспоминая об Ярике и Славике, Ева поражалась: «За что, совершенно непонятно. Два хороших парня…»
Герману же теперь стало все ясно:
– Это ты угробил двух ребят, которые оказались рядом с Евой.
– Двумя больше, двумя меньше… Бросай оружие!
Герман снова пожалел, что на нем, как и на Еве, как и на других участниках штурма нет бронежилета. Ведь догадались же забирать у охранников оружие, а вот бронежилеты – нет, торопились. А увернуться от пули невозможно. Только шевельнись, и она, если пистолет нацелен верно, все равно зацепит тебя.
Он положил оружие на пол:
– Значит, работаешь на АИК.
– Работаю, – усмехнулся Эраст.
– С самого детства, – вспомнил Герман и догадался, – И тебя никто в АИК не арестовывал, не пытал там…
Эраст насупился:
– Она тебе все рассказала… Нет, меня не арестовывали. И не пытали. Эти детали были нужны, чтобы произвести впечатление на Еву. Где она, кстати? Я не нашел в ее лагере. Ни живой до атаки, ни мертвой после….
– Она ранена.
– Серьезно?
Герман кивнул:
– Думаю, что очень серьезно, но о ней позаботятся.
Эраст покачал головой:
– Ты уже позаботился – ее ранили, серьезно ранили… Я найду Еву и это я по-настоящему позабочусь о ней. У нас все будет как прежде. У нас все будет лучше, чем прежде. Теперь я ей смогу дать так много. Ты не догадываешься даже, как много…
Но теперь уже покачал головой Герман:
– У вас никогда не будет ни как прежде, ни еще лучше. Ева – моя жена.
Эраст направил пистолет на голову своего противника:
– Ну и пусть. Была твоя, станет моя. Ты никогда не выйдешь из этого помещения. Тебя вынесут, и никто никогда не узнает, где тебя похоронят…, – он что-то вспомнил. – Ну, что, командир отряда. Были ли у тебя тренировки по уворачиванию от пули?
– Таких не существует…
– Правильно.
Герман думал, что Эраст сейчас выстрелит, но тот не торопился все закончить:
– Знаешь, я глядел на вас из кустов. На ваши тренировки. Потом, как вы с Евой целовались. Мне было больно, очень больно. Но теперь уже я буду смотреть, как ты мучаешься, глядя на мой пистолет. Ну, вспоминай всю свою жизнь. Что там у тебя было? Школа? Институт? Мама-папа-первая любовь?.. Только про Еву не думай. Будет еще больней. Она теперь моя. Ева теперь всегда будет моя. И я предоставлю ей такую жизнь, какую она заслуживает. У меня была большая цель в жизни, и я ее добился. А теперь прощай. Молись, если хочешь. Или пой гимн твоего долбанного Движения, если знаешь. Скоро ты встретишься и с Анджеем, и с Зоей, и со всеми остальными твоими товарищами… Куда тебя – в лоб, в грудь или… – он прицелился в низ живота.
Герман напрягся, чтобы прыгнуть за соседний с ним стол – будь, что будет, может, все-таки только ранит, и еще удастся побороться за жизнь. Но он не успел осуществить задуманное, так же, как и Эраст, выстрелить. Откуда-то сбоку раздался голос:
– Здесь нельзя стрелять.
Эраст, видимо, уже навсегда распрощавшийся с Германом, вздрогнул и опустил пистолет. Он повернул голову в сторону голоса и послушно сказал:
– Извини, я забыл…
Герман сообразил, почему здесь нельзя стрелять. Любая пуля могла вывести из строя и отдельный компьютерный блок и даже целую отдельную систему, уничтожив таким образом значительную часть базы данных.
Он посмотрел в сторону голоса и увидел за небольшой распахнутой стеклянной дверью кресло на колесиках. В нем сидел старик. Он повторил:
– Здесь нельзя стрелять.
Сказав это, старик надел на лицо кислородную маску. Он тяжело дышал.
Эраст усмехнулся:
– Ничего, я и без пистолета с ним разберусь.
Он сунул оружие куда-то под одежду. Герман покачал головой:
– Ты уверен?
– Уверен, – в руке Эраста блеснул нож.
На Германа, однако, это не произвело впечатления:
– Да, тренировок по уворачиванию от пули у меня не было. А вот против ножа… Ты же видел сам – мы отрабатывали.
Эраст перекинул нож из одной руки в другую:
– Не беспокойся, я тоже тренировался.
Герман глянул на старика. Тот уже несколько успокоил дыхание, смотрел на них, очевидно, не собираясь занимать чью-либо сторону. Старик снял кислородную маску и подтвердил предположение Германа:
– Давайте, мальчики, решите все сами.
Эраст кивнул:
– Сейчас я все решу.
Он еще несколько раз перекинул нож из руки в руку, сделал шаг вперед, но тут как бы споткнулся на ровном месте. Герман в этот момент по какому-то наитию развернул грудь. Он не видел летящего ножа и почувствовал его уже впившимся в левое плечо. Было больно. Очень больно. Ему померещилась радуга.
