И пошла работа, Перевернутая земля поднялась дыбом. Под визги электрических пил, деревья падали вниз головой, тут же их еще живые тела резали на куски, разжигали костры. Все перестраивалось. На месте конюшен и амбаров обозначились корпуса будущих заводов «Шиномаза» и «Дрин Дрона». Огромное пространство было залито асфальтом, однако среди асфальта были оставлены аккуратные квадратики с зеленой травкой и цветочками для развлечения глазу. Под замком проложили туннель. В замке взлетали и опускались лифты. Всюду горел ослепительный неоновый свет. Богатый использовал новейшие достижения техники. Он мог теперь прямо из Шиномаза движущейся платформой в одну секунду перенестись в замок. В его комнате был поставлен прибор, который брал его в бархатные лапы прямо из постели и осторожно нес в бассейн с теплой, морской водой, потом его брил, одевал и переносил в столовую, где другой прибор приготовлял ему сандвичи, наливал кофе и подносил пищу к самому рту. Богатому оставалось только глотать. Но для всех этих сверхбиблейских чудес ему надо было изучить функцию каждой из 666 кнопок. Изучить безошибочно, а то все полетело бы вверх ногами!
Чудесами модерной техники был снабжен и клозет Богатого. В дверях клозета функционировал телевизор, который автоматически зажигался, как только Богатый садился на судно. Приятное и полезное соединялось. Веселая программа как нельзя лучше действовала на его хронические запоры. И какой-нибудь разухабистый куплетист с успехом конкурировал с самым знаменитым эскулапом по гемороидам. Самые наиновейшие усовершенствования были введены и на заводах, и в бюро. Появились, например, какие то таинственные угольно черные палки, обмотанные медными ниточками и так были они намотаны, что получалось желанное человечеством облегчение труда, папки с делами сами неслись по воздуху, как будто у них выросли крылья и так удивительно летели, что даже никого не стукали по лбу. Богатый приделал к своим надувным туфлям особые колеса и катался по специальным рельсам (чтобы сохранить «линию тела») в застекленных оранжереях. Он очень боялся общения с живой природой и поэтому в оранжереях росли в кадках нейлоновые деревья и пели заводные птички. Летом и зимой во всех помещениях стояла одна и та же температура. Сложной машиной накачивался кислород с примесью различных запахов. То пахло сосновым лесом, то морским прибоем, то разнообразными цветами. Богатый выдумал и новую моду. Эта мода была обязательной для служащих автомобильных заводов «Шиномаз» и «Дрин Дрон», но вскоре распространилась и дальше. Мужчины и женщины должны были ходить в огромных водолазных сапогах, но без всякого другого прикрытия своих грешных тел. Так якобы усиливался темп работы. Но чтобы фабриканты текстильных фабрик не были в обиде и в убытке, на головах все обязаны были носить гигантские парики, сшитые из длинных разноцветных лоскутьев. Получалось довольно красочное зрелище в духе Майн-Рида. В газетах, первое время, печаталось много статей о погибшем обществе Крест и Лира. Рисовалось это общество как отсталое, варварское, смехотворное. А некоторые газетки, рассчитанные на неприхотливые вкусы популяса, просто обвиняли Марту и Марка в бесовской ненависти к человечеству и антисоциализме. Газеты посолиднее считали их и всех членов общества — обыкновенными психопатами, место которых в клинике для церебрально-вывихнутых людей.
Марта поселилась в маленьком домике на опушке леса. Долго она не знала, что с собой делать. Начинать все сначала не хватало ни сил, ни средств. Часами она блуждала по лесу, еще чудом уцелевшему. Особенно любила она ненастную погоду. В такие дни и ночи в ней будто снова воскресала прежняя энергия. Она быстро шагала навстречу буре, грозе, подставляя под холодные струи ливня свое пылающее лицо. Непогода была ей сродни. Но утихала буря, и снова тоска мертвой хваткой сдавливала ее душу. Будущего у нее не было. Гибель общества, смерть Марка перечеркнули его черным крестом. Но надо было как-то жить. Она заставила себя вскопать маленький огородик. Посадила перед окном кусты роз… На ночь наглухо запиралась в своем домике. Больше всего на свете она теперь боялась людей. А злых людей шаталось повсюду немало. Газетные хроники пестрели описанием очередных злодеяний: насилий, ограблений, зверских убийств… В один из вечеров Марта, готовясь ко сну, стлала постель. Думала как всегда о чем-то печальном, может быть, о самом печальном. Машинально прикрутила коптившую керосиновую лампочку и вдруг услышала снаружи, у дверей, какое-то осторожное движение, неясный шум. Или почудилось? Прислушалась. Шум повторился. Словно кто-то тихонько у порога топчется. Внутри у Марты все похолодело. Она вынула из ящика револьвер, подошла к двери, на нее явно кто-то, хотя и осторожно, напирал.
«Кто там?» — крикнула Марта и сама вздрогнула от своего резкого выкрика.
«Кто там, — повторила она, — я буду стрелять». За дверью затихло. Марта, с револьвером в напряженно вытянутой руке, ждала… И вдруг несмелый скребок и тихое повизгивание, а за повизгиванием негромкий, счастливый лай. Да какой лай! Знакомый, милый, который так и отдался эхом в памяти. Зазвенели запоры и щеколды, Марта распахнула двери в ночь, во всю ширь, Волчок поднялся на задние лапы а передние с размаху положил ей на плечи. И обнялись человек и зверь, и так стояли несколько секунд. Горячий язык зверя слизывал слезы с лица Марты, лизал ее руки. Марта плакала впервые. Впервые с минуты, отнявшей у нее Марка. Она плакала, а пес извивался, весь ходуном ходил от счастья. Его длинный хвост неистово стучал по косяку двери, и он блаженно взлаивал.
Когда Марта вошла в комнату, только тогда Волчок лег на коврик у кровати и, задрав заднюю окровавленную лапу, начал ее старательно облизывать. Марта увидела его впалый, грязный живот, резко выступающие ребра. Бросившись к шкафу, она вытащила оттуда все, что имела в запасе и наполнила миску до краев. Волчок все глотнул в одну минуту, тогда Марта промыла и перевязала его раненую лапу. Потом целовала его славную морду, смотрела и не могла насмотреться, и все спрашивала, спрашивала: «Ну, как ты меня нашел? Каким чудом?» И вдруг поняла. Чудо это свершила нерушимая, непостижимая, нечеловеческая любовь.
