– Зачем человечеству Россия? – вопрошал он меня спустя некоторое время, стряхивая пепел мимо пепельницы. – Зачем человечеству понадобился этот варварский народ десять веков назад? Зачем ему сейчас, в конце двадцатого века, народ, так и не научившийся за тысячу лет решать свои проблемы?
Я не знал, поэтому согласно угукнул и пару раз тряхнул головой. Воодушевленный моей поддержкой, Виталий не стал долго скрывать истину:
– А затем, что мы – единственная на сегодняшний день надежда человечества на выживание! – его восторженный взгляд требовал безоговорочного одобрения и дальнейших расспросов. Я не стал томить, снова мотнул головой и придал лицу выражение озадаченности.
– Мы – интеллектуальный резервуар человечества, – пояснил Виталий. – Россия хранит в себе заготовки решений всех интеллектуальных проблем, которые вставали и еще встанут перед людьми. Именно заготовки, ибо сами воспользоваться ими мы не способны. Их в нужное время, когда человечество очередной раз упирается своим рылом в угрозу конца света, крадут у нас всякие мириканы-китайцы, реализуют, а потом объедки бросают нам, чтобы мы не загнулись и оказались готовы выдать новое решение к очередному сроку. Тебе нужны доказательства?
Естественно, я потребовал доказательств, по-собачьи склонив голову на бок и преданно глядя в глаза философу.
– Изволь. Вспомни, например, Великий кризис тридцатых годов.
– Это который? Это когда я в командировку во Владимир ездил?
– Дурак. Я серьезно. Ведь посмотри, что получилось. К тридцатым годам этого века человечество попало в безвыходную, казалось, ситуацию. Были разработаны и запущены невиданные по эффективности способы производства – я имею в виду, в частности, фордовскую потогонную систему. Из человеческого организма до капли выжали все, чтобы получить максимальный выход продукции. А результат? Кризис, нищета, голод миллионов, разруха. Почему? Потому что к этому моменту человечество достигло такого этапа своей эволюции, когда физические возможности человеческого организма больше уже не могли обеспечить выросшие потребности расплодившегося вида гомо сапиенс. Но мы выкарабкались. Любой другой вид животных тут бы и загнулся, по крайней мере деградировал, уменьшив численность популяции до нормы, потому что у других животных резервов выживания, кроме предоставленных собственным телом, больше нет. А у нас резервы нашлись, но резервы принципиально иные, нежели сила мышц…
То ли нежданный виталин задор напомнил мне славные времена загнивающего социализма, когда подобные бесплодные философствования потрясали нашу студенческую общагу, то ли виталины сентенции о конце света состыковались в моей голове с моими собственными заботами о спайдере, лопатящем сейчас Интернет, но во мне вместе с интересом стал просыпаться забытый, было дело, и даже одно время проклятый старый полемист:
– Стой-стой-стой. Я понимаю, философ драный, что ты сейчас о наших мозгах заговоришь. Но давай-ка по порядку. С чего это ты взял, что именно к тридцатым годам бедному человечеству так припекло? А что, до этого все было в порядке – копали лопатой, ни о чем не задумываясь, и ели от пуза, потому что никто кусок изо рта не вырывал? Так я тебе скажу, что это не так.
– Естественно не так, Илюшенька, умница ты наш. Поясняю. Согласно философии марксизьма-ленинизьма, которую основоположники содрали у одного диалектического идеалиста, а мы потом перед экзаменами сдирали друг у друга, прогресс спиралеобразен. Давай не будем ниспровергать авторитетов. Я также надеюсь, что ты, как всякий истинный православный россиянин с высшим инженерным образованием, не принимаешь всерьез сказочку о семи днях творения, потому что в ней про спирали ничего не говорится. Короче, прогресс спиралеобразен – и это печка, от которой будем танцевать. Если ты захочешь обсуждать спиралеобразность прогресса, я дам тебе в морду, и на этом закончим.
– Не-не, я полностью с вами согласен, коллега. Пусть это будет нашим с вами постулатом.
Наверное, будь у нас зрители, они сочли бы нас за идиотов. Сидят в шикарном офисе поздним вечером в пятницу два здоровенных, трезвых, отнюдь не бедных мужика, и несут псевдофилософскую бредятину, достойную разве что нищих студентов первой половины восьмидесятых.
– Так вот, – продолжил Виталий, – применительно к рассматриваемой теме, спиралеобразность прогресса означает, что несчастное человечество на протяжении всей своей истории время от времени сталкивается с кризисами. Кризисы эти объясняются исчерпанием неких очередных ресурсов, нужных человечеству для выживания. Началось это давно. Когда-то наши волосатые пращуры довольствовались поеданием нежных, хрустящих и брызгающих прохладным белым соком жучков-древоточцев, например. А также ловили руками теплых мышек, отрывали им головки с черными глазками-бусинками, и высасывали из мохнатых телец теплые кишочки. И такая от этой здоровой пищи в них мужская сила образовывалась, что плодились они и размножались беспрепятственно. До тех пор, пока заселенные жучками и мышками территории не оказались тесными для расплодившихся гомо.
– И тогда прилетел черный обелиск, шарахнул по голове одного из наших, и дал старт прогрессу, результатом которого стали два идиота, тратящих уик-энд на бессмысленный треп, – вставил я.
– Это по версии Кларка-Кубрика. А на самом деле наши волосатые предки без всякой помощи извне столкнулись с проблемой исчерпания возможностей простого собирательства. Как мы теперь знаем, они решили проблему, перейдя на собирательство с помощью примитивных орудий, на что способны и нынешние, гораздо более тупые обезьяны. Потом не стало хватать и еды, добываемой с помощью палок-копалок. Но к тому времени активность вооруженных рук усовершенствовала мозг настолько, что он оказался способен обнаружить явление увеличения силы удара палкой по черепу, скажем, антилопы, по сравнению с ударом кулаком. И это – уже следующий виток спирали, называемый охотой. Давай не станем терять времени на прослеживание многих последующих витков. Все они связаны с тем, что в какой-то, отнюдь не прекрасный момент, человечество обнаруживало, что привычных физических возможностей человеческого организма, даже с учетом разных приспособлений – каменного топора, огня, бороны-суковатки и так далее, более не хватает. Поскольку сам организм усовершенствованию не поддавался, всякий раз приходилось совершенствовать приспособления. Так и шло дело, пока не наступили наши благословенные времена.
Что-то проскакивало в умопостроениях Виталия такое, что не позволяло мне просто так отмахнуться от них, как я собирался поступить первоначально.
