— А ей завтра заказ сдавать! Она собиралась ночью посидеть, днем отоспаться, — сказал Муха. — Я бы сделал, но текст сложный, юридический…
— Могу помочь, — вмешался столбик. — Это ведь перевод с латтонского? Он не такой уж сложный.
— Осторожнее с ним, — предупредил Муху Дед. — Присосется — не избавишься. Мы ведь знаем о нем только то, что он сам о себе рассказал.
— Я не способен причинять вред. Меня не для этого создали. Просто хочу заниматься своим делом, — возразил столбик. — Мне это необходимо.
— Мало ли что тебе необходимо, — осадил я его. В самом деле: торчит на ровном месте такая черная пиявка и еще чего-то требует.
— Если сдать текст завтра утром, можно сразу получить сорок крон, — сказал Муха. — Двадцать, да тридцать пять, да хотя бы пятнадцать, да сорок — это сто десять. Мало! Сорок сразу отложить на пять дней в больнице. Ее же должны оперировать, а сколько запросят за операцию — неизвестно. Одно лекарство, Наташка сказала, двенадцать крон, еще одно — восемнадцать. И Наташку прокормить: она же, пока сидит с матерью в больнице, не работает.
— Не дури, — нехорошим голосом попросил Дед.
— Слушай, симбионт, как ты это делаешь? К коже присасываешься, что ли? — Муха и всегда-то был упрям, а когда речь шла о Наташке, упрямство вообще зашкаливало,
— Кретин, — сказал я. — Ты сперва спроси, как он от тебя будет отцепляться. Это Зайдель, как-там-его, знал, как с симбионтом обращаться, а ты не знаешь!
— Ну?! — грозно обратился к столбику Дед. — Что скажешь в свое оправдание? Гость, возьми на кухне банку из-под баклажанной икры, сполосни, что ли. И крышку для нее найди.
— Вы хотите заточить меня? — растерянно спросил столбик.
— Придется.
— Все очень просто. Нужно заклинание…
— Где мы тебе среди ночи возьмем заклинание?!
Столбик объяснил, что текст у него есть, он может продиктовать, а Дед, вдруг ощутивший ответственность за Муху, который ему в сыновья годился, возражал: откуда мы, в самом деле, знаем, что это за текст такой, может, от него Мухе будет сплошной вред?
Я привык к тому, что Дед — эталонный образец немолодого разгильдяя, и сильно удивлялся: надо же, сколько в человеке скопилось подозрительности! Столбик полсотни раз повторил, что причинять вред не умеет, и столько же раз услышал, что Дед ему не верит. Наконец Муха принял решение.
— Диктуй, — сказал он, достав мобильник. — Гость, я тебе это вышлю эсэмэской.
— Что такое эсэмэска? — спросил столбик. Муха начал ему объяснять и совсем запутал симбионта всякими электронными словами. Наконец он получил текст на неизвестном языке. Столбик утверждал, что на восточно-халдейском. Это были два заклинания, очень похожие, но одно завершалось словами «axar-ахаг-ахаг», другое — словами «эсхаг-эсхаг-эсхаг». Попросту говоря, «присосись» и «отсосись» или что-то в этом роде.
— И где ты будешь во мне? — поинтересовался Муха. — В голове?
— Не знаю, — честно признался столбик. — Перестаю воспринимать себя как отдельное существо. Наверное, мой разум в хозяине спит. Потом меня будит заклинание, и выхожу.
— У тебя может быть только один хозяин? — уточнил Дед.
— Кто скажет заклинание — тот хозяин.
— Рискнем, — сказал Муха.
— Только пусть укажет пальцем, куда входить. Все очень просто. Не надо бояться.
— Рискнем! — взмолился Муха. Ему страшно хотелось помочь Наташке.
— Погоди! Ты, раздолбай, бутылку со святой водой принес? — вспомнил Дед.
— Да вот же она, в кармане.
— Ну, симбионт, держись!
Дед вылил на него полбутылки — и ничего не произошло.
— Похоже, ты в самом деле за гранью добра и зла, — задумчиво произнес Дед. — Ну ладно, рискнем.
Я дал Деду свою мобилку, выведя на экран эсэмэску Мухи. Дед прочитал вполголоса заклинание, вздохнул и повернулся ко мне.
— Вот что, Гость, внимательно следи за мной. Если от этой тарабарщины мне поплохеет…
— Ладно. Дед, где твоя камера?
— Зачем?
— Буду снимать процесс.
Потом мы несколько раз крутили этот ролик. И все равно не уловили момента, когда черный столбик подпрыгнул. Только что был на полу — и вот уже исчез. Мне показалось, что он нырнул Мухе в рукав, даже не дожидаясь приказа «ахаг-ахаг-ахяг».
— Муха, ты как? — спросил Дед.
— Ничего, нормально.
— Нигде не болит? Голова не кружится?
— Нет, не кружится.
— Ну, тогда… — Дед взял одну из старых книг, напечатанную готическим шрифтом, открыл наугад и протянул Мухе. — Это, кажется, на немецком.
— На старонемецком, верхнерейнский диалект, — взглянув, поправил Муха. — Это трактат по военной истории с цитатами. Вот, слушайте.
Он прочитал абзац (я еле опознал знакомое слово «пферд»), а потом перевел:
— И где нам Всевышний окажет милость, что мы врага одолеем, удержим победу и поле и захватим движимое добро, то нашей Богоматери должен быть лучший конь, дорогому рыцарю святому Георгу — лучший доспех, командирам — их старое право и прочим — равная добыча…
— Проверить это мы все равно не можем, — заметил Дед. — Где-то у меня тут была китайская этикетка…
— Мы зря теряем время, — сказал Муха. — Я сейчас позвоню Наташке, она мне даст пароль к своему почтовому ящику, я возьму там этот текст и сяду работать.
Наташка явно сомневалась, что у Мухи хватит способностей на такой подвиг. Но текст он получил, посмотрел на Дедовом компе и ужаснулся: там было восемьдесят килобайт. Для человека, который не связался с демоном-симбионтом, работы — на три дня, и как Наташка собиралась это сделать за вечер и ночь, мы не понимали.
— Ну-ка, покажи высший класс, — сказал Дед.
Муха сел к компу, уставился на монитор, а потом закрыл глаза. Началась сущая фантасмагория — его пальцы били в клавиатуру с невероятной скоростью, латтонский текст на мониторе таял, русский — рос.
Дед склонился над ним, прочитал Мухино творчество и хмыкнул:
— Вроде неплохо получается.
Немного обалдев, мы смотрели на Муху все полтора часа. Потом Муха опустил руки на колени и окаменел.
— Все, что ли? — спросил я.
— Да, — отрешенно ответил Муха.
— Выходи из Ворда.
Он встал и открыл глаза. Дед сел к монитору, вытащил на него перевод и наскоро просмотрел.
— По-моему, даже запятые на местах, — сказал он. — Следующий шаг — избавляемся от квартиранта. Гость, дай мобилку. Попробуем его выманить пальчиком.
Он прочитал заклинание, сделал жест — и на столе возле клавиатуры появился наш черный столбик.
— Покорнейше вас благодарю, — церемонно произнес он. — Получил истинное наслаждение. Много новых слов.
