– Дик, я предлагаю принять душ, а потом мы присоединимся к Чарльзу и выпьем.
– Отличная мысль, – крикнул в ответ Лоури. – А как он себя чувствует?
– Значительно лучше. Ты не против, Чарльз? – повернулась она к Гиффорду. – Тебе будет очень полезно немного поболтать.
Гиффорд неопределенно покачал головой. Когда жена ушла в свою палатку, он с усилием сфокусировал глаза на пляжах. Там, при свете вечера, кишели и извивались змеи, длинные тела переливались одно в другое, они обнимали, закрывали весь темнеющий горизонт. Теперь змеи приходили десятками тысяч, они уже выползали за пределы пляжа, на открытую равнину, в сторону лагеря. Днем, в самый разгар своей лихорадки, Гиффорд попытался их позвать, однако голос его был слишком слаб.
Позднее, за коктейлями, Ричард Лоури спросил:
– Как вы себя чувствуете, сэр? – И добавил, не получив ответа: – Я рад, что вашей ноге лучше.
– Знаешь, Дик, я думаю, что все это – нечто психологическое, – заметила Луиза. – Когда мы с тобой уходим, Чарльзу становится лучше. – Она поймала взгляд Ричарда Лоури и держала его.
Лоури крутил свой стакан, на вежливой физиономии играла чуть самоуверенная улыбка.
– А что там насчет гонца? Есть какие новости?
– Чарльз, ты что-нибудь слышал? Возможно, кто-нибудь прилетит сюда в ближайшие дни.
Все время этого обмена любезностями и других подобных разговоров в последующие дни Чарльз Гиффорд отстраненно молчал, глубже и глубже погружаясь во внутренний ландшафт, входивший в него с берегов дельты. Вечерами, по возвращении из террасного города, жена и Ричард Лоури сидели с ним, но он едва осознавал их присутствие. К этому времени ему казалось, что они двигаются в каком-то периферийном мире, актеры захолустной мелодрамы. Иногда он думал о них, однако соответствующее усилие казалось лишенным смысла. Связь жены с Лоури не трогала Гиффорда, скорее он испытывал к ассистенту благодарность за то, что тот освободил его от Луизы.
Двумя или тремя днями позднее, когда Лоури пришел посидеть с ним вечером, Гиффорд несколько собрался и сухо произнес:
– Я слышал, вы нашли в террасном городе сокровище.
Но прежде чем Лоури смог ответить, он вновь погрузился в свое бдение.
Как-то вскоре после этого разговора, когда неожиданный приступ боли в ноге разбудил его самым ранним утром, Гиффорд посмотрел в сторону дальних палаток и увидел две фигуры, бредущие сквозь крупитчатую синюю мглу. На какое-то мгновение обнявшиеся тела Лауры и Лоури стали подобны змеям, сплетающимся на пляже.
– Мечиппе!
– Доктор?
– Мечиппе!
– Я здесь, сэр.
– Сегодня, Мечиппе, – сказал ему Гиффорд, – ты спишь у меня. Понимаешь? Мне нужно, чтобы ты был рядом. Если хочешь, ложись на мою кровать. Ты услышишь, если я тебя позову?
– Конечно, сэр. Я слышать вас.
Эбеновое лицо слуги смотрело на Гиффорда почтительно и осторожно. Теперь он относился к хозяину с крайним вниманием; это означало, что тот, хоть и новичком, вошел наконец в мир абсолютных ценностей, состоявший из дельты, змей, постоянно давящего присутствия тольтекских развалин и собственной его умирающей ноги.
За полночь Гиффорд тихо лежал в своих носилках и смотрел, как над поблескивающими пляжами поднимается полная луна. Подобно волосам Медузы, тысячи змей вышли на берега и густо расползлись по краю равнины; луна освещала их белые спины.
– Мечиппе.
Слуга тихо сидел на корточках, в тени палатки.
– Доктор Гиффорд?
Гиффорд заговорил тихим, но отчетливым голосом:
– Костыли. Вон там.
Получив от слуги две палки, он сбросил одеяла в сторону, осторожно извлек ногу из подвески, сел и опустил ее на землю. А затем оперся на костыли, наклонился вперед и примерил равновесие. Запеленутая нога торчала вперед, как белая дубинка.
– Еще. В походном столе, правый ящик, мой револьвер. Принеси его мне.
На этот раз слуга помедлил.
– Револьвер, сэр?
– «Смит и Вессон». Он должен быть заряжен, а если что, там лежит коробка патронов.
И снова слуга заколебался, его глаза не могли оторваться от двух палаток, установленных в ряд чуть поодаль от Гиффордовой. Входы их были прикрыты пологами. Над лагерем повисла тишина, легкие дуновения ветра приглушались еще не остывшим песком и темным, липким воздухом.
– Револьвер, – повторил Мечиппе. – Да, сэр.
Гиффорд осторожно встал и тут же покачнулся. От непривычных усилий кружилась голова, левая нога, словно огромный якорь, тянула к земле. Взяв револьвер, он указал им в направлении дельты:
– Мы идем смотреть змей, Мечиппе. Ты мне поможешь. Хорошо?
Глаза Мечиппе блеснули в лунном свете.
– Змей, сэр?
– Да. Ты пойдешь со мной до полпути. Потом можешь вернуться. Не беспокойся. Со мной все будет в порядке.
Мечиппе медленно кивнул, глаза его смотрели вдаль, через дельту:
– Я помогу вам, доктор.
Медленно, с трудом пробираясь по песку, Гиффорд для равновесия держался за руку слуги. Сделав несколько шагов, он решил, что поднимать тяжелую левую ногу слишком трудно, и дальше тащил этот мертвый груз волоком.
– Господи, как же это далеко.
Они прошли двадцать ярдов. В результате какого-то оптического фокуса ближайшие из змей были теперь, казалось, в полумиле от них, едва различимые среди небольших холмиков.
– Ну, давай дальше.
Еще десять ярдов. Открытый вход палатки Лоури был слева, белый конус москитной сетки маячил во тьме, подобно надгробью. Выдохшись почти окончательно, Гиффорд ковылял, покачиваясь, пытаясь сфокусировать глаза в густом воздухе.
Неожиданная вспышка и грохот, это сам выстрелил и вылетел из разжавшихся пальцев револьвер. Он почувствовал, как напряглись пальцы Мечиппе, державшие его за локоть, увидел, как кто-то выскочил из палатки Лоури, услышал удивленный, испуганный женский крик. Появилась вторая, на этот раз мужская фигура, – появилась, на мгновение оглянулась, спугнутым зверем скользнула между палатками и бросилась, пригнув голову, в сторону террасного города.
Раздраженный всей этой суетой, Гиффорд начал вслепую искать свой револьвер, с трудом справляясь с костылями. Но затем тьма сомкнулась, песок поднялся и ударил его в лицо.
Наутро, когда палатки были сняты и сложены, Гиффорд чувствовал себя слишком усталым, чтобы наблюдать дельту. Раньше полудня змеи не появлялись никогда, а разочарование неудачей попытки добраться до них ночью лишило его последних сил.
Когда от лагеря осталась одна его палатка, а от душевой кабинки – только голый каркас, торчащий из земли подобно абстрактной скульптуре или какому-то футуристическому межевому знаку, подошла Луиза.
– Пора снимать твою палатку. – Голос звучал естественно, но несколько настороженно. – Парни мастерят носилки. Тебе будет удобно.
